Завтрак с полонием - Наталья Александрова Страница 30

Павел немного отстал от террористов, чтобы они не заметилипреследования, и когда он свернул вслед за ними на перекрестке, не увидел ниодной из их машин.

Доехав до следующего перекрестка, свернул налево — и опятьникого не увидел. Развернулся, поехал в обратном направлении, проехал несколькокварталов, но снова не нашел ни одной из машин «Джихада».

Он раздраженно ударил кулаком по рулю: потратить стольковремени и упустить арабов в самый неподходящий момент!

И тут он заметил узкий проезд между домами, на которыйраньше не обратил внимания.

Этот проезд был образован изгородями, ограждающими задниедворы домов, выходящих на соседние улицы. Собственно, задние дворы лондонскихдомов — это не дворы, а небольшие садики, без которых англичане не представляютполноценного существования. Учитывая высокую стоимость земли, именно по размерутакого садика и можно определить благосостояние жильца.

На первой скорости Павел подъехал к этому проезду и заглянулв него.

Метрах в ста от развилки стоял рядом с высоким забором джипзащитного цвета — тот самый, на котором приехал на базу террористов лысыйтолстяк.

Павел припарковал свою машину неподалеку от поворота,огляделся по сторонам и перемахнул через изгородь, оказавшись в одном изсадиков. В углу сада имелся розовый куст, укрытый на зиму еловыми ветками,рядом с ним стояли круглый пластмассовый стол и пара стульев. К задней стенедома были прислонены грабли.

Павел крадучись пересек дворик и перескочил ограду,отделявшую его от соседнего участка.

Здесь вместо розового куста росла пара кустиков жимолости,на веревке сохло разноцветное белье. Возле самого забора умывалась крупнаяпятнистая кошка. Увидев Павла, она прервала свое занятие и возмущенно зашипела.Павел перебрался через следующую изгородь и выглянул в проулок.

Теперь он был совсем близко от джипа.

Машина стояла вплотную к противоположной ограде, лысыйтолстяк затаился за ней, явно кого-то поджидая. В правой руке он сжимал черныйпистолет, как разглядел Павел — «глок», любимое оружие террористов, котороелегче всякого другого пронести через металлоискатель, поскольку этотавстрийский пистолет почти полностью сделан из пластмассы.

С другой стороны дома послышались громкие голоса, затемнесколько выстрелов. Толстяк насторожился, поднял ствол «глока», снял его спредохранителя.

В это время за оградой раздались торопливые шаги, хриплоедыхание, и над забором показалось лицо.

Павел мгновенно узнал этого человека. Он видел его толькоодин раз вживую — той ночью на причале, когда его едва не утопили люди шейхаАбд-Амина. Дело было ночью, но на лицо этого человека упал яркий свет фонаря,Павел сумел разглядеть его, и это лицо отчетливо запечатлелось в его памяти. Ивторой раз он видел это лицо на экране компьютера, когда Элис показала емудосье. Абдул Касим, он же — Владислав Сорокин, он же — Гюнтер Трамп, он же —Милорад Дружич… возможно, у него были и другие имена.

Носитель этих многочисленных имен с заметным трудомперебросил свое тело через ограду. Он был явно ранен.

Лысый толстяк обрадовался, как затаившийся в засаде охотник,на которого загонщики выгнали редкого зверя. Вскинув «глок», он бросилсянавстречу Абдул Касиму…

Но Павел, перемахнув ограду со своей стороны проулка, однимпрыжком настиг толстяка и оглушил его ударом сцепленных в замок рук по затылку.Толстяк глухо ухнул, как филин, и завалился на бок. Павел повернулся к своемусоотечественнику. Тот тяжело дышал, привалившись к ограде, на его груди нижеправой ключицы расползалось кровавое пятно. Видимо, он израсходовал последниесилы на то, чтобы перебраться через ограду, и теперь на глазах слабел. Ноги егоподгибались, и он начал сползать на землю.

За оградой послышались приближающиеся голоса террористов.

Павел подхватил Влада и втолкнул в джип. Вскочил наводительское сиденье. Ключ, к счастью, торчал в зажигании. Он с ходу рванулмашину и проехал сотню метров по проулку до того места, где бросил свою машину.Здесь он остановился, вытащил Влада, который уже терял сознание, и перенес всвою машину, уложив его на заднее сиденье. Хотя это заняло у него довольномного времени, он посчитал, что уезжать на джипе террористов слишком опасно —они могут найти свою машину, да и сами террористы наверняка на заметке уСкотленд-Ярда, так что этот джип могут остановить на улице.

В последний момент он потратил еще несколько секунд,прорезав ножом шины джипа, чтобы арабы не смогли на нем броситься в погоню.Остальные свои машины они, судя по всему, оставили по другую сторону от дома.

Когда Павел захлопнул дверцу и тронулся, из проулка по немунесколько раз выстрелили — террористы нашли бесчувственного толстяка и поняли,что произошло.

Павел набрал скорость и помчался по кривым улицам, товзбираясь в гору, то резко спускаясь вниз, хотя каждый такой маневрсопровождался мучительным стоном Влада на заднем сиденье.

Ему нужно было уйти от преследования — но также нужно былооказать помощь Владу, если не из человеколюбия, то ради того, чтобы получить отнего ценную информацию.

Убедившись, что погони за ними нет, и отъехав достаточнодалеко от дома, где скрывался Влад, он остановил машину в безлюдном месте иосмотрел раненого.

Сорокин был без сознания, кровь обильно сочилась из раны иуже насквозь пропитала свитер. Нужно было немедленно что-то предпринять, или онумрет от потери крови.

Павел нашел автомобильную аптечку, достал из нее ватныетампоны, зажал ими рану и закрепил повязку несколькими полосками пластыря. Онпонимал, что таким примитивным способом не остановит кровотечение. Срочно нужнабыла квалифицированная медицинская помощь.

Словно прочитав его мысли, Влад неожиданно открыл глаза ислабым, но внятным голосом проговорил:

— В больницу мне нельзя.

— А с чего ты взял, что я собираюсь везти тебя вбольницу? — Павел постарался придать своему голосу безразлично-угрожающуюинтонацию. — Тогда, ночью, на мостках, ты меня чуть не пристрелил! Спасломеня только чудо. Так что никакой благодарности я к тебе не испытываю. Выкину вканаву — и все дела.

— Зачем же тогда ты вытащил меня? — Интонация Владабыла настороженной и недоверчивой, и это обрадовало Павла: лучше страх, лучшенедоверие, лучше подозрительность, лучше любая эмоция, чем безразличиеумирающего.

— Зачем? — переспросил он. — Чтобы арабы, передтем как убить, не выкачали из тебя лишних сведений. Они это умеют…

Веки Влада опустились — то ли в знак согласия с последнимисловами, то ли просто от накатывающей слабости.

— Могу предложить сделку, — поспешно проговорил Павел,стараясь удержать раненого на краю сознания, не дать ему сползти вбеспамятство.