Мы убили их в понедельник - Джон Данн Макдональд Страница 3

В палате лежали очень разные люди, и некоторые находились в тяжелом состоянии. На третий день, когда майор слева от него умер, не приходя в сознание, от ранения в голову, на его кровать положили второго лейтенанта Троя Джеймисона. Никому не хотелось разговаривать. Это была своего рода настороженность. Диалоги, если такие и происходили, были ненамеренно хемингуэевскими. На самом деле никому не хотелось, чтобы кто-то понял, что ты абсолютно, волшебно, всепоглощающе, чертовски счастлив убраться с этого острова.

Но когда они бодрствовали в одно и то же время, то успевали все же узнать кое-что друг о друге. Им обоим было по двадцать три. Джеймисон служил в первой бригаде. Он получил свой офицерский чин уже на острове. Он не очень уютно чувствовал себя в качестве офицера. Он закончил Сиракузский университет и работал в рекламном агентстве в Рочестере, когда началась война. У него было раздроблено плечо. Он был крупным худым блондином, с желтоватой кожей, туго натянутой на высоких резких скулах, и зелеными, слегка раскосыми глазами.

Майк не помнил, видел ли он его на острове, но он провел двенадцать дней с ребятами Бэйкера из батальона Джеймисона, и это до некоторой степени сблизило их. И он шесть месяцев проработал в «Таймс-Юнион», так что достаточно хорошо знал Рочестер, и это тоже их сближало.

Но Трой по-прежнему держал дистанцию. Майк чувствовал, что Джеймисон ему симпатичен и что со временем он преодолеет его сдержанность.

К тому моменту, когда им разрешили пользоваться госпитальной машиной для поездок в Мельбурн, они уже были очень близки. Они напивались в дым австралийским элем. Майк рассказывал Трою все о Пуговичке, о том, как он познакомился с ней и как она получила свое имя. «Это была детская забава. Принеси свое хобби в школу. Ей было лет шесть, и она собирала пуговицы и принесла их, сотни пуговиц, в коробке в школу, и тут у коробки отвалилось дно. Все пуговицы рассыпались к чертям. И прозвище к ней так и прилипло». Трой восхищался фотографиями большеглазой Пуговички и, казалось, рассматривал фотографии Мики почти с таким же удовольствием, как и сам Майк.

У Троя в Рочестере была девушка. Ее имя было Бонита Чэндлер, но звали ее Банни. Они исправно переписывались. Трой говорил, что собирается жениться на ней, и называл себя проклятым дураком за то, что не сделал этого до отъезда, несмотря на сопротивление ее родителей.

Они говорили о женщинах, о том, что девушкам во время войны так чертовски просто было изменить, что верность была по-настоящему уникальным достижением. Разумеется, уникальным для войны. Но все эти разговоры о верности происходили до того, как они познакомились с Марти и Лиз. Это были простые, здоровые сестрички двадцати пяти и двадцати семи лет, жизнерадостные, смешливые, с коренастыми фигурами и плохими зубами, типичными для большинства молодых австралийских женщин. Они обе были из Брокен-Хилла, их мужья воевали в африканской пустыне, а их дети — один у Марти и двое у Лиз — жили в Брокен-Хилле с их родителями, пока девушки вкалывали на войну в Мельбурне, выполняя какую-то конторскую работу в порту. Они жили в маленькой квартирке, и однажды воскресным днем, по пути на свидание, в небольшом парке к ним весьма энергично пристали два морских пехотинца в подпитии. Трой нагнал на пехотинцев страху, а потом все вчетвером немного посидели в парке и поболтали, так что сестрички Хендерсон решили не ходить на свидание. Все вместе они отправились к девушкам на квартиру.

Две добродушные здоровые женщины, скучавшие по своим мужьям, и двое одиноких мужчин, которых снова ждали казармы. Их отношения длились весь остаток госпитальной жизни.

Трой и Майк хорошо понимали друг друга и как бы по уговору больше не говорили друг с другом о верности и изменах после того, как у них завязались отношения с Марти и Лиз. Они просто приняли эту ситуацию. Трой проводил с девушками больше времени. Майк уже писал тогда яркие репортажи о мельбурнской жизни и проталкивал их через цензуру, а Трой потешался над ним, называя бобром.

В ночь накануне возвращения Майка на позиции в темноте спальни Марти роняла слезы ему на грудь, но не слишком много и не слишком долго. Она плакала, не издавая ни звука. Он вернулся в Мельбурн через восемь месяцев, но в той квартире жили другие люди. Они рассказали, что девушки возвратились в Брокен-Хилл, что муж одной из них был убит, но которой именно они не знали.

В 1943-м Майк на три недели ездил в Штаты, но, когда родился Томми, он снова вернулся на острова. Шел уже 1944 год, и это была уже совсем другая война, потому что к тому времени все уже знали, как она закончится. Нельзя было быть уверенным, что доживешь до конца войны, но, как она закончится, уже было известно.

Однажды в офицерском клубе Майк снова увидел Троя.

Это был один из самых приятных моментов за всю войну.

Капитан Трой Джеймисон появился довольно поздно. К тому времени в клубе стало слишком шумно, чтобы разговаривать по душам. Они вышли в прохладную ночь и сели у доков, прихватив бутылку вина, чтобы не замерзнуть. Они проговорили полночи. Трой повидал уже очень многое. Он теперь не испытывал неловкости по поводу своего звания. Он потерял много своих людей. Это редко случалось по его вине. Но он многих спас, и это всегда было результатом его действий, его приказов.

Они сидели на том же самом месте со следующей бутылкой, когда разнеслась весть о том, что все кончено. В течение получаса шестьсот кораблей в их районе и большинство наземных орудий салютовали в небо яркими огнями. В ту ночь погибли еще двадцать человек, и праздничные залпы сделали их смерть особенно трагичной.

~~~

— Кажется, вы дышите, — проговорила девушка.

Майк, испугавшись от неожиданности, перекатился со спины на живот и уставился на нее. Она сидела, скрестив ноги, на песке возле его полотенца, одетая в желтый купальник. Он так глубоко задумался, что ему понадобилось несколько засвеченных солнцем секунд, чтобы вспомнить, где он находится, и узнать в девушке Дебби Энн, хорошенькую дочку Мэри.

— Привет. У меня замедленная реакция. Я снова был на старой войне.

— Там, где вы с Троем познакомились?

— Верно.

Он не мог избежать инстинктивной настороженности в отношениях с Дебби Энн. Он знал, что ей двадцать три, но она умудрялась выглядеть на пятнадцать. Она говорила тоненьким, высоким, детским голоском, и он подозревал, что делала она это намеренно. Ее звали Дебора Энн Доу до того, как она, не предупредив ни мать, ни отчима, покинула Уэллесли, чтобы на два года стать миссис Дэйси Хантер из Клюистона, Вирджиния. Трой рассказывал о ней Майку, когда они ехали на машине из Тампы. У Дебби Энн были собственные деньги от поместья Бернарда Доу. В прошлом августе она вернулась к ним, и через шесть месяцев, в соответствии с законами Флориды о разводе, она превратилась в миссис Дебору Доу Хантер.

Но она выглядела на пятнадцать лет, и она была очень хорошенькой. Весь ее облик обещал неприятности. Она была маленькой девочкой, со ржаво-белокурыми волосами и нежными, слегка припухлыми чертами лица. В ней чувствовался налет распутной насмешливости, сексуального цинизма. Она оставляла ошибочное впечатление пухленькой, несмотря на очевидную — даже на расстоянии — стройность.