Можно ли умереть дважды? - Лейф Г. В. Перссон Страница 3

— И что ты сделал дальше? — поинтересовался Бекстрём. «А парень все еще немного бледноват», — подумал он.

— Ну, я пнул его ногой. Так обычно поступают с этими грибами, чтобы они лопнули и подымили немного. И тогда понял, что передо мной. Он лежал совсем близко к входу в лисью нору, поэтому мне следовало раньше догадаться.

Бекстрём довольствовался кивком в знак согласия. Потом он сунул ручку в глазницу черепа, поднял его, чтобы рассмотреть поближе, не оставляя собственных отпечатков пальцев или прочих следов.

— Я сделал точно как комиссар, — сообщил Эдвин. — Старался не оставлять ненужных следов. Не прикасался к нему.

— Понятно, — кивнул Бекстрём. — Мы же профессионалы, ты и я. А не какие-то бестолковые частные сыщики.

«Парень может далеко пойти», — подумал он, изучая находку Эдвина.

Это был человеческий череп, у которого отсутствовала нижняя челюсть, что довольно часто случалось, если черепа какое-то время лежали в природных условиях. В остальном, похоже, он был в отличном состоянии. Белый и без каких-либо ошметков плоти. И следов инструмента, которые могла оставить на нем человеческая рука. Без отметин зубов животных. Только с тем, что могло находиться на нем, принимая в расчет рассказ Эдвина. С остатками мха и травы, длинной травинкой, застрявшей между передними зубами в верхней челюсти. В общем, ничего странного. За последние двести лет несколько поколений шведских археологов делали тысячи подобных находок в Мелардалене, ведь такого добра немало нако пилось там с бронзового века и более ранних времен. Поэтому не было никакой причины беспокоиться даже для комиссара Бекстрёма. Если бы не маленькое круглое отверстие в правом виске, на высоте средней линии глазницы.

— Пуля осталась в черепе, — сообщил Эдвин, протягивая Бекстрёму маленький карманный фонарик. — Я слышал, как она гремела, когда поднял его. Потом посветил внутрь с помощью моего фонарика.

— Вот как, — сказал Бекстрём. Он осторожно покачал череп, наклонил его под нужным углом и посветил внутрь. Она лежала там, как и говорил Эдвин.

Свинцовая, без оболочки, вероятно, 22-го калибра. Входное отверстие с рваными краями, но никакого выходного отверстия. Пуля расплющилась, пройдя через височную кость, и сейчас имела вдвое больший диаметр, чем в момент выстрела. Слишком большой, чтобы выпасть наружу, через проделанное пулей отверстие, и в результате осталась в голове человека, которого убила. И она оказалась какой ни на есть причиной, по которой сделанная Эдвином находка оказалась на столе Бекстрёма. Точнее, на его собственном придиванном столике.

— Ага, да, — протянул Бекстрём, опустив череп на стол. — И какие соображения у нас на сей счет? Поскольку это твоя находка, Эдвин, я предлагаю тебе начать. Что ты думаешь о данном черепе?

Сначала Эдвин ограничился кивком. Затем он достал из одной из висевших на его ремне сумок маленькую черную записную книжку и ручку из кармана рубашки. Поправил очки и какое-то время бормотал что-то себе под нос, только потом наконец заговорил.

— Спасибо, комиссар, — сказал Эдвин. — По-моему, это женщина. Взрослая. Возраст между двадцатью и сорока годами. На момент смерти, я имею в виду. Хотя я, конечно, абсолютно в этом уверен.

— И откуда такая уверенность?

«Парень, пожалуй, слишком умен для своего возраста», — решил Бекстрём.

— Я залез в Гугл, пока сидел в автобусе на пути сюда, — объяснил Эдвин, явно удивленный таким вопросом, и поднял собственный айфон в подтверждение своих слов.

— Я, конечно, могу показаться занудой, — не сдавался Бекстрём. — Но откуда у тебя такая уверенность на сей счет?

Если верить Эдвину, все, абсолютно все говорило в пользу его утверждения. Хорошо сросшийся череп с явственно видимыми швами. Точно как у взрослых. Коренные зубы, как у взрослых. Никаких молочных зубов, которые дети могут иметь вплоть до тринадцатилетнего возраста. Определенно, взрослый человек.

— А почему ты считаешь, что это женщина? — не отступал Бекстрём.

— Дело прежде всего не в размере, — пояснил Эдвин. — У женщин, конечно, голова меньше, чем у мужчин, в среднем, значит, а эта очень уж маленькая, если сидела на плечах взрослого человека. Хотя имеются и другие различия. Между мужчинами и женщинами, я имею в виду.

«Все так, все так», — подумал Бекстрём и кивнул ободряюще.

— Дело, прежде всего, в другом, — продолжал Эдвин. — Вот, например, лоб. У мужчин он зачастую наклонен назад и более прямоугольной формы. Да, потом еще надбровные дуги. У нас они обычно ярко выражены, а у женщин маленькие или даже вовсе отсутствуют. Глазницы круглее у женщин, и если комиссар внимательно посмотрит на них, то можно увидеть, что верхний край глазниц тонкий и острый. У мужчин он значительно шире и более закругленный. О подбородке же мы ничего сказать не можем, поскольку отсутствует нижняя челюсть.

— И ты абсолютно уверен?

«Для чего вообще нужен Национальный центр судебно-медицинской экспертизы, — подумал Бекстрём. — Сотни идиотов, которые болтаются, еле волоча ноги, хотя их с успехом мог бы заменить один мой приятель Эдвин».

— Да, абсолютно уверен.

— До чего еще ты додумался?

— По-моему, она не принадлежала к деклассированным элементам или преступникам. Была обычным человеком. Вполне обеспеченным, жившим нормальной жизнью. У нее белые и совершенно здоровые зубы. Ни одного дефекта. Никаких следов зубного камня или кариеса. У нее также отсутствуют следы прежних заживших ран на голове. От ударов или полученных в результате несчастного случая, я имею в виду.

— И все это ты выяснил, пока ехал в автобусе и лазал в Гугле? — поинтересовался Бекстрём.

— Да, — подтвердил Эдвин. — Я оказался почти один в салоне, поэтому сел в самый конец, так что никто не мог видеть, когда я смотрел на свою находку. Кроме того, на дорогу до Кунгсхольмена ушел почти час.

«Впереди сидят несколько взрослых идиотов и размышляют о том, как они получат пиццу или макароны на ужин и как бы им успеть за вином, пока не закрылся магазин, — размышлял Бекстрём. — А пока они заняты своими думами, в самом конце автобуса расположился малыш Эдвин, чтобы в спокойной обстановке на основе известных научных данных исследовать череп, который он нашел за несколько часов до этого».

«Точно как поступил бы и я, — подумал он. — Есть еще надежда на спасение у человечества. Хотя, если смотреть правде в глаза, оно совсем не заслужило этого».

— Как, по-твоему, я ни о чем не забыл спросить тебя? — поинтересовался он.

Пожалуй, предположил Эдвин, только об одном, хотя он не может утверждать. Просто ему так кажется.

— И что же это такое? — спросил Бекстрём.

— Мне кажется, она родилась не в Швеции и не в Европе. Перед нами череп не европеоидного типа, как говорят антропологи. Она также вряд ли саамка.

— Я тоже в это не верю, — согласился Бекстрём. «Численность чертовых лопарей в Мелардалене скорее говорит в пользу обратного».