Цезарь в тесте - Иван Дубинин Страница 3

Червь ущемленного самолюбия постоянно донимал маму. И хотя она понимала, что певицы не выйдет и из меня, это отнюдь не мешало ей видеть во мне будущего выдающегося музыканта. А поскольку процесс этот длительный и требовал развития музыкальных способностей еще с детства, то мои страдания, как вы догадываетесь, начались достаточно рано. Сначала надо было решить принципиальный вопрос, какой инструмент в будущем принесет славу ребенку? Мама, как человек практичный, решила испробовать всё, начиная от губной гармошки и кончая роялем. Но поскольку я была существом слабосильным и подолгу не могла удерживать тяжелые предметы, то от больших по размеру инструментов пришлось отказаться сразу. В ходе эксперимента мне несколько раз больно прибивало пальцы крышкой пианино, и я панически боялась прикасаться к клавишам. А однажды меня даже привалило контрабасом, пока моя няня Соня ненадолго куда-то отлучилась. И если бы не издаваемый мною отчаянный писк, то есть звук совершенно не свойственный данному инструменту, никто бы не догадался заглянуть под мирно лежащую большую скрипку. В ходе музыкальных выборов мама все больше стала склоняться к щипковым инструментам, чтобы я сама могла в будущем аккомпанировать своему пению. Но папа втайне, наверное, желая под благовидным предлогом перекрыть выход моим певческим потугам, вдруг начал вести сладкие разговоры о милозвучности духовых инструментов: флейты, кларнета, саксофона. На удивление, мама быстро с ним согласилась. В конце концов, остановились на кларнете, что тоже имело для меня негативные последствия. Меня постоянно донимали по этому поводу. Вы помните, конечно, скороговорку «Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет». Каких только вариантов на этот счет я ни наслушалась. И — «Карл у Клары украл доллары», и — «Клара у Карла украла кларнет, а Карл у Клары наклал в клозет». И так далее до бесконечности. Но, тем не менее, в будущем игра на этом инструменте стала моей профессией. Я окончила консерваторию и одно время даже концертировала вместе с оркестром. Но особым талантом, как вскоре выяснилось, в этом деле я не блистала. И тем более частое мое отсутствие на репетициях в связи с постоянными болячками переполнило казалось бы бездонную чашу терпения нашего дирижера. И мне пришлось уйти. Но мама, как ни странно, этому особо не огорчилась. К тому времени наш папа уже отошел в мир иной, и она считала своим долгом окончательно устроить меня в жизни, то есть удачно выдать меня замуж. Я, к сожалению, из гадкого Утенка не превратилась в прекрасную Лебедь, а стала, как и следовало ожидать, гадкой Уткой. При росте около ста семидесяти сантиметров, я была тощей, как гоночный велосипед, весом едва перевалив за пятьдесят килограммов. И там, где у женщин обычно бывают округлости, у меня были незначительные припухлости. А вот с ногами, вернее, со ступнями, творилось что-то невообразимое. Они вытягивались, как лыжи, и их размер приближался к моему весу. Да еще моя манера ходить давала полное основание няне Соне говорить мне:

— Ларочка, не шлепай ластами, ты же не Ихтияндр!

Но даже в таком тщедушном теле имелось сердце, и его тоже одолевали чувства. Однако Коля Гущин, мой сокурсник по консерватории, к которому я питала слабость, заявил мне откровенно:

— Знаешь, Ларец, ты человек хороший, но я — мужчина, а не собака. На суповой набор не бросаюсь.

И я поставила на себе крест. Но мама была обо мне иного мнения.

— Да я всю жизнь мечтала о такой фигуре! — убеждала она меня, тряся от возбуждения своим третьим подбородком, который плавно переходил у неё в коленные чашечки. — Ты посмотри какие девки ходят на подиуме. Берёзки! Тонкие и звонкие. Так что насчёт замужества даже и не сомневайся, — уверяла меня опытная женщина, — с этой задачей мы справимся. Это не они берут тебя в жены, а ты выбираешь себе мужа. Они еще проситься будут, а мы им: «В очередь, сукины дети!» — громыхала будущая теща, и мелко дрожали стекла открытого окна у нас в квартире. А во дворе дома, невидимая нам толпа покупателей у киоска, вдруг перепугано вытягивалась в правильную цепочку.

У моей родительницы на примете было множество вариантов, но все кандидаты по разным причинам не годились ей в зятья.

— Ну что ты, Ларочка, — просвещала она меня, — мужчины и созданы для того, чтобы ублажать нас, потакать нашим капризам. Они должны нас по жизни, если не носить на руках, — тут она делала паузу и поясняла, — не каждому это под силу! — то, по крайней мере, возить на шикарных машинах.

Наконец мне был подобран достойный муж. Он оказался двоюродным племянником троюродной сестры одной хорошей знакомой нашей соседки по даче. Вася, так звали моего суженого. Впрочем, был он как раз наоборот — расширенным: развернутые плечи, рельефная мускулатура. Чернявый, кареглазый симпатяга и к тому же культурный — кандидат в какие-то науки. Но это в прошлом, а сейчас, в связи с развалом страны, мой жених ушёл в бизнес и довольно-таки успешно, с его слов, там промышляющий. Я покорно подчинилась маминой воле. Мне было все равно. Мой муж полностью оправдал мамины надежды. И хоть не носил меня на руках, по той простой причине, что я не позволяла, во всем остальном он был безупречен. Даже мою фригидность воспринял с пониманием и не настаивал на близости. Он переселился к нам, и мы зажили все вместе в нашей большой квартире, пока мама, обрадованная счастливым исполнением своего последнего долга, не отправилась следом за папой. Всеми хлопотами по хозяйству занималась моя незаменимая няня Соня, а Василий целыми днями пропадал на работе и поздно ночью валился без ног от усталости в постель. Причем, его благородство проявилось еще в том, что, дабы не беспокоить меня, он поставил свою кровать в отдельную комнату. Жизнь моя текла, как и прежде, вяло, уныло и безрадостно. Впрочем, одна радость у меня все же имелась. Это мои любимые детективы. Какие там были герои! Сильные, бесстрашные, умные! Как ловко они разгадывали запутанные злодеяния преступников и выводили убийц на чистую воду. Куда мне до них! Но я хоть мысленно становилась иногда на их место.

Василий Ломов зарабатывал, наверное, неплохо, потому что жили мы безбедно. Любой мой каприз тут же исполнялся. Впрочем, какие там капризы? К драгоценностям я относилась равнодушно, наряжаться было не к чему, а на еду я вообще не могла смотреть из-за почти тотальной аллергии. Я целыми днями валялась в постели, не то сонная, не то больная. Читала детективы и глотала таблетки с микстурами по расписанию, заботливо составленному моим мужем.

И вот однажды моя жизнь круто изменилась. А началось все с того, что в тот роковой день кто-то позвонил в двери. Няня Соня, как всегда, надолго ушла на рынок, а Василий крутился на работе. Так что пришлось мне отложить в сторону детектив, остановив на время падающую с крыши дома жертву на уровне третьего этажа и затормозив убегающего преступника, а самой выползать из-под пухового одеяла и плестись к дверям. На пороге стояла молодая вызывающе красивая девица.

— Вы — Клара Ломова? — тоном следователя по особо важным делам спросила она.

— Да, — машинально кивнула я.

— Это Вам, — красавица ткнула мне какой-то пакет.

— Вернее, я не Ломова, — сказала я.

— А кто Вы? — изумилась посетительница.