Свидание с развратным фавном - Маргарита Южина Страница 3

Лилька недоверчиво покосилась на кукуевский живот, где болталась кондукторская сумка, и только пожала плечами:

– Чо, правда, что ли, поленом? Врешь ведь!

Кукуева устало воздела глаза к потолку и тяжко промычала, что можно было перевести как «А не пошла бы ты проверить свой автобус…»

Лилька недовольно сморщила носик и сменила тон.

– Сим, слышь чего… Ты мне не дашь в долг тысяч пять, а? Ну, сама ж понимаешь, мы с Федоровым стенку купили, а тут у Шишова завтра день рождения, прям не знаю, что и делать…

Серафима расстроенно заморгала глазами. Не было у нее пяти тысяч, что тут скажешь!

– Лиль, а у меня нет… А что, к Шишову на день рождения обязательно?

Лилька захлебнулась негодованием:

– Ты чо, совсем? Он же нас звал! И потом, мой Федоров у него единственный друг. А я единственная подруга. Ты, я понимаю, можешь и не ходить, он нисколько не огорчится.

Серафима сглотнула. Вот черт! Значит, она может и не ходить? А она уже трусы ему в подарок купила. Модные такие боксерки. И куда их теперь? И ведь они же вместе работают, так как же ей не пойти?

– А я уже купила подарок, – промямлила она. – И как же он без подарка, без трусов-то?

– Ты, Кукуева, ваще! – таращила глаза Лилька и громко сопела носом. – Я вот смотрю на тебя и думаю…

Что там она думает, осталось загадкой, потому что в автобус ввалились водители: Шишов и его друг Федоров – здоровенный, похожий на медведя-гризли, мужик, верный муж ветреной Лильки. Лилька тут же выскочила, а мужики плотно уселись обсуждать завтрашнее мероприятие. В частности, их волновал один вопрос: сколько пива брать на брата и считать ли женщин. Позже Федоров спохватился, стал кричать – зазывать жену на рабочее место, а маленький автобус Шишова – гордость Павловского завода – снова полетел по улицам города, собирая пассажиров.

Все утро освистал телефонный звонок. Красный аппарат буквально разрывался от нетерпеливого дребезжания. Сонная Серафима, путаясь в ночной рубахе, подскочила к трубке и испуганно выдохнула:

– Кто это?

– Ну, для начала беседы пожелаем друг другу доброго утра, дитя мое, – наставительно произнес мамочкин голос. – И потом, Серафима, я недовольна. Сегодня у Семы Шишова, твоего водителя, день рождения, а ты преступно хоронишь драгоценные минуты в кровати. Немедленно поднимайся и беги к Оленьке Трофимовой. Это моя бывшая ученица, она сейчас работает в парикмахерской. Я с ней договорилась, и Оля сотворит из твоего пуха на голове чудо.

– Мам, – вяло сопротивлялась Серафима, – а зачем мне на голове какие-то чудеса?

– Не спорь! – на две нотки повысила голос мамочка. – Ты должна сегодня Семочку очаровать. Семочка Шишов замечательный мальчик. Очень ответственный ребенок. Кому, как не мне, это знать. Да, он никогда не учил уроки! У него даже тетради по физике не было, но так ведь он и уроков никогда не срывал! Зато всегда выносил мусор из класса. И, между прочим, всегда протирал доску… когда его никто не просил. Не смей им пренебрегать, это твой бриллиант! Только с ним ты распустишься орхидеей! Это тебе не твой шалопай Кукуев. Сейчас же прими ванну и начинай колдовать над своей внешностью, а Семочке передай мои искренние поздравления. Кстати, ты не забыла ему купить от меня в подарок справочник для начинающего физика?

Серафима уже было задремала возле трубки, но по интонации голоса, лившегося из нее, поняла – ее о чем-то спросили.

– Да! – резво ответила она на всякий случай.

– Что «да», горе мое? Забыла? Ну так я сейчас сама сбегаю в «Букинист»!

Серафима поняла, что наговорила лишнего, что сейчас мамочка ураганом прилетит к ней на собеседование, и быстро затараторила:

– Мамочка, я, конечно же, не забыла. Я уже и бумагой блестящей обернула, и вообще… Ой, у меня в ванной вода через край хлещет, я побегу, ладно?

– Хорошо, – милостиво позволила Сирена Романовна и напомнила: – Ночью непременно мне позвони, мы обсудим подробности вечера. И, Симочка, облей его своими чарами!

Кукуева клятвенно заверила мамочку, что обязательно чем-нибудь обольет, и спешно отключилась. Безрадостно обозрела пыль на полу и поплелась на кухню. Пока негромко шипел чайник, она пялилась в окно и думала о матери. Вот ведь как она мамочку любит, а не получается у них взаимопонимания. Нет, маменька-то наивно полагает, что знает свою дочь, как собственные пальцы. Еще бы ей не знать, она же каждое утро звонит своему сорокапятилетнему ребенку и подробно диктует, как прожить новый день. Конечно, более глобальные решения для Серафимы она уже давно запустила в жизнь. Так, еще в восторженной ее юности, после выпускного бала, матушка уселась с дочерью за столом и сосредоточенно начала листать «Справочник для поступающих в вузы».

– Так… Политехнический, технологический… Нет, это нам не подойдет… А медицинский? Сима, ты хочешь резать лягушкам вены? Ты жаждешь поступать в медицинский институт? – вдруг остановилась она на тридцать второй странице.

– Ма-а-ам, ну там же химию надо знать, а у меня… – протянула дочь.

Сирена Романовна только замахала руками:

– Ой, не говори мамочке, что у тебя с химией! Можно подумать, она не знает! Ну, тогда, может, в пед?

Сима только втянула голову в плечи – в пед ее тоже не тянуло, она знала, насколько нелегко живется самим педагогам. А уж каково их близким…

– Тогда… нет, сельхоз тоже не пойдет, надо будет в селе работать… Архитектурный… Самое оно! А здесь нужно рисовать… Ну ничего, ничего… – с облегчением улыбнулась мамочка и торжественно заявила: – Серафима, ты будешь рисовать!

– Но… но почему?

– А почему бы и нет?! – изумленно пожала плечами мамочка, и Серафима стала рисовать.

Правда, «рисовать» – это сильно сказано, в институте ее не поняли. Хотя поступить она поступила, но на дорожный факультет, где благополучно продержалась половину первого курса, потом смертельно влюбилась в пятикурсника Кукуева и вышла за него замуж. Кукуев был выходцем из района, общежития не жаловал, а студенческую столовую считал издевательством над драгоценным желудком. И потому очень охотно полюбил Симу, переместившись к ней и ее мамочке на жительство. Новоиспеченная жена поменяла фамилию, бросила институт, лучилась бабьим счастьем и стремительно училась жарить рыбу. Мамочка смочила слезой подушку и разменяла роскошную трешку на две квартирки – чего не сделаешь для семейного счастья единственной дочурки. Однако семейное счастье обвалилось – едва Кукуев закончил институт, как тут же умчался по распределению в иной город, напрочь позабыв захватить с собой молодую супругу с жареной рыбой. Супруга проревела месяца два, потом заявилась мамочка, выдернула дочь из холодной одинокой постели и сообщила:

– Я долго думала, дитя мое. Кукуев – не принц на белом коне, нет. Он и на коня-то не тянет. И этот институт с дорогами тебе не нужен. Тебя все равно уже отчислили. А денег на восстановление у нас нет…