Человек с тысячью лиц - Томас Ханшеу Страница 3

Тем временем суперинтендант Нэком и его рьяные помощники огромными прыжками мчались прочь от старой кирпичной железнодорожной арки по узкому переулку. Правда, они и понятия не имели, за кем гонятся, не видели ни следов, ни жертвы, ни убийцы.

Но не все были так беспечны. Вскоре сержант Петри, подсвечивая себе факелом и фонарем, стал разглядывать что-то на земле. Следы! Без сомнения, это были следы, хорошо отпечатавшиеся на мягкой земле, словно тут кто-то торопливо пробежал.

— Великолепно, сэр! Тут полным-полно следов, — выдохнул Меллиш. — Вот та дорога, которой он пошел. Мчался со всех ног, как я и говорил, сэр.

Когда он замолчал, суперинтендант Нэком, Хаммонд и Петри были уже рядом. В самом деле, тут на земле было полно следов. Вся полоса между дорогой и деревьями оказалась истоптана. На мгновение полицейские остановились, а потом быстрыми шагами направились к зарослям.

А следы вели их дальше и дальше, вдоль деревьев и кустов, перед которыми естественными преградами встали каменные глыбы — природные и искусственные насыпи, где сорняки и кусты сплелись, образовав непроходимые заросли. В свете фонарей полицейские разглядели остатки давным-давно осыпавшейся стены, зеленой от мха и лишайников, — стены, поднимавшейся выше человеческого роста.

И еще у ее подножия были оставлены глубокие, совершенно четкие отпечатки подошв. Тут тот, кого они преследовали, чуть отклонился влево, потом остановился, а дальше никаких следов не было.

— Вот куда он пошел! — неожиданно воскликнул Хаммонд, указав куда-то налево. Он остановился, оглядываясь, так как больше никаких следов не видел. Остальные преследователи разошлись в разные стороны, высматривая новые улики. — Взгляните, сэр, вот сюда: на траву и на стену. Словно тут кто-то попрыгал, а потом полез на стену и, как полный идиот, побрел через грязь, в сторону того старого заброшенного дома. Леннард сказал, что это бывший особняк. Подойдите сюда… Быстрее! Чудненько, пойду посмотрю! — объявил Хаммонд взволнованно, направившись сквозь туман в тень деревьев, пока не оказался у дыры в каменной стене. — Посмотрите-ка, здесь словно кто-то обрушил часть стены. Мы сможем здесь перелезть, господин Нэком. Да, вот участок пониже. Осторожно, тут битое стекло и… капли свежей крови.

Когда суперинтендант Маверик Нэком подошел, одного его взгляда оказалось достаточно, чтобы оценить ситуацию.

— Это путь для нас, посмотрите внимательнее! — произнес он с выражением, прыгнул, схватился за край полуобвалившейся кладки, взобрался наверх и исчез во тьме и тумане по ту сторону стены.

Остальные последовали за ним. И через несколько секунд оказались в темноте, во дворе заброшенного дома, который некогда носил громкое название особняка Глира. Преследователи толком не могли оглядеться: тут было темно, стоял густой туман. Кроме того, территория заросла так, что ветви деревьев, сплетясь, превратились в настоящий занавес.

— Джентльмены, позвольте, я пойду впереди, буду освещать дорогу, — предложил констебль Меллиш громким шепотом и, отведя в сторону луч фонарика, направил его на зеленую завесу спутанных ветвей. — Крепкие ботинки и толстые брюки — именно то, что нужно, чтобы протоптать дорожку через эти колючие кусты. Они раздерут вам весь вечерний костюм и исцарапают лодыжки, прежде чем вы пройдете дюжину ярдов. А ну, подсветите! Вот еще один след нашего беглеца. Вон там, на краю цветника. Смотрите! Давайте-ка вперед и побыстрее!

Слишком разгоряченные, не обратив внимания на то, что Меллиш взял инициативу в свои руки, преследователи быстро пошли к дому. При этом суперинтендант Нэком и его спутники пропустили вперед констебля, чтобы он протоптал для них дорогу через дикую поросль. Чуть пригнувшись, словно в любой момент ожидая нападения из темноты, они шли вперед по следу, который вел их все дальше и дальше.

Неожиданно, без всякого намека или предупреждения, раздался тихий металлический щелчок. Фонарь Меллиша, за светом которого шли полицейские, неожиданно погас, и до того как суперинтендант Нэком понял, что идущий впереди констебль выключил фонарик, до того как Нэком смог поинтересоваться шепотом, что, собственно, происходит, констебль качнулся назад и ухватился дрожащей рукой за плечо Нэкома.

— Не двигайтесь, сэр. Молчите, — прошептал Меллиш прямо ему в ухо. — Он прямо перед нами. Он в доме. Там горит свет! Но он прикрыл окно то ли занавесью, то ли каким-то предметом. Осторожно ступайте вперед и взгляните сами.

Нэком и остальные преследователи осторожно, на цыпочках прошли вперед к концу протоптанной дорожки и заглянули за куст, загораживающий обзор.

Потрепанный непогодой, темный, завернувшийся в туман, словно в саван, дом напоминал призрак, застывший посреди колдовского сада. Его верхние этажи исчезали в тумане, и вид у него был как у давным-давно заброшенного. Повернувшись тоскливым фасадом к дороге, он выставил на обозрение полицейских свой задний двор. Приглядевшись, суперинтендант Нэком разглядел среди теней веранды колеблющиеся полоски света.

— Свет свечей и сквозняк, сэр, — пояснил констебль Хаммонд. — Там открытая дверь или окно… А из-за сквозняка огонек то разгорается ярче, то чуть затухает. Какая задница! Он закрыл чем-то окно, но щель-то осталась. Хитрый малый, обманул и констебля, и охранника, а тут дал маху. Сделал такую идиотскую промашку.

Суперинтендант Нэком хотел напомнить полицейскому, что подобную ошибку допускают многие преступники, порой совершающие преступления с невероятной хитростью. Но в настоящее время он был очень возбужден, чтобы думать о чем-то постороннем. Все мысли его были направлены лишь на то, чтобы схватить неизвестного.

Решительным шагом он направился к дому, быстро и беззвучно пересек задний двор и через несколько секунд вместе со своими спутниками уже стоял под стенами темного здания. Тут он сделал еще одно вполне закономерное открытие. Дверь, которая вела из дома на задний двор, недавно открывали. Через нее они вошли в коридор. В конце его, очевидно, располагалась комната, которую они искали; под ее дверью протянулась нить света. Здесь они на мгновение остановились. Их нервы были натянуты до предела, тем более что из-за двери доносились шелест и шорох рвущейся бумаги.