Ангел в петле - Дмитрий Агалаков Страница 3

— Это верно, крест, — соглашаясь, рассеянно кивнул Дмитрий Павлович.

Он улыбался: вино сделало свое дело — то ли доброе, то ли злое. Кто его знает. В голове приятно шумело. Главное, было тепло и уютно.

— И вот я спрашиваю своего знакомца: что бы ты отдал за то, чтобы все в твоей жизни изменилось? Однокомнатная квартирка в микрорайоне, доставшаяся после размена, на котором настояли бандюки, превратилась в роскошный особняк? Каморка дежурного — в респектабельнейший офис, где ты — хозяин? Построенный дом, который грозит развалиться, в прекрасный дворец? Чтобы бесформенная Раиса обратилась в Дженифер Лопес? И главное, чтобы жизнь приносила тебе исключительно счастье. На что мой знакомец отвечает: «Все бы отдал». А я вот ему не верю.

— Почему? — спросил Дмитрий Павлович.

Незнакомец залпом выпил остатки портвейна, поморщился. Закусил бутербродом.

— Да потому что нет в его глазах той искры, чтобы я мог поверить ему. Лежать на диванчике дежурного похожим на холодный оладий, с мутным взором и говорить: «Все бы отдал». Презренная картина! Это должно звучать не так. «Все бы отдал!!!». Три восклицательных знака. И в глазах — огонь. А еще лучше по-другому… — Собеседник лукаво улыбнулся, встретился взглядом с Дмитрием Павловичем. — Внешне вроде бы ничего и не происходит. Серые однообразные дни, скептический взгляд. Но в сердце — огонь. «Все бы отдал!». Так даже сильнее. Искреннее. — Гость постучал костяшками пальцев по стойке. — Милая, еще двести граммов вашего чудесного напитка! А вам? Простите, как вас зовут?

— Дмитрий Павлович.

— А вам, Дмитрий Павлович?

— Мне тоже.

— Милая, четыреста! И еще два бутерброда.

— А как вас зовут? — спросил Савинов.

— Ну а как бы вы назвали меня?

— Когда вы только вошли, я подумал, что заморский принц пожаловал.

— «Заморский» можно опустить, а на второе определение я согласен. Будет даже приятно.

— Вы серьезно?

— Вполне, Дмитрий Павлович. А вот и наш «Дом Периньон» поспевает…

«Неужели напьюсь? — думал Савинов, глядя, как Полина, открыв новую бутылку, разливает для них портвейн. — Да, напьюсь. Черт с ней, с этой статьей, заголовком. С этим растреклятым меценатом и его художником, главными героями статьи. Провались они все пропадом… — Он взглянул на собеседника. — Что ж, Принц так Принц».

Полина подала стаканы, поставила перед ними блюдце с бутербродами.

— Милая девица, — кивнул на нее новоиспеченный аристократ, экзотический посетитель кафе. — Очень милая… Она вам нравится, Дмитрий Павлович?

Савинов пожал плечами.

— И все-таки? — не отставал собеседник.

— Может быть.

— Конечно, простовата. Но как прекрасна в своих вытертых добела джинсах, майке и этом фартучке, видавшем виды, — Принц точно был на вернисаже, разве что объект, им обсуждаемый, все время передвигался. — Крепкая и в то же время изящная. Почему бы вам не пригласить ее к себе домой?

Дмитрий Павлович поднял брови:

— С какой это стати? Вы же не знаете, вдруг у меня дома жена?

Принц с сомнением покачал головой:

— Думаю, у вас дома никакой жены нет. Сейчас нет. Мне почему-то так кажется…

Савинов хотел было обидеться, но вместо того вздохнул:

— Вы правы, сейчас у меня дома никакой жены нет. Ее нет последних лет этак… несколько.

— Вот видите. На вашем месте я бы обязательно попытался поближе познакомиться с этой девицей.

Савинов поднял на разговорчивого Принца глаза:

— А почему бы вам это не сделать на вашем месте?

Его собеседник усмехнулся.

— Вот вы какой, Дмитрий Павлович. Что и говорить, в вас чувствуется порох. Отвечу вам прямо: три прекрасные дамы, которые работают на меня, воплощают в жизнь все мои эротические фантазии. А я фантазер! Ну а потом, я бы никогда не перешел вам дорогу! Ведь мы немного подружились, не так ли? Действуйте, Дмитрий Павлович, действуйте!

Но Савинов отхлебнул портвейна и отрицательно покачал головой:

— Даже если она мне симпатична, это ничего не значит. Кстати, я вам не сказал. Мне скоро исполнится сорок три года. Я нищий журналист, к тому же не люблю свою профессию. У меня уже никогда не будет такой машины, как у вас. И такого дорогого костюма. И я вряд ли когда-нибудь буду пить «Дом Периньон» так, точно это — самый привычный для меня напиток. Увы. Что вам еще сказать? Когда-то я нравился женщинам, да и сейчас они обращают на меня внимание. Только эта девочка совсем не обязана идти со мной. Я думаю, у нее есть молодые приятели на машинах, которые отвезут ее поначалу в клуб, а потом — к себе.

— Это, конечно, не исключено, — слушая его, кивал головой собеседник. — Но все-таки попробовать могли бы. Мне кажется, вы ей тоже симпатичны.

В Савинове опять вспыхнуло раздражение.

— Так что там с вашим приятелем? — уклоняясь от дальнейшего разговора на женскую тему, спросил он у Принца. — С этим вашим неудачником?

— С моим знакомцем?.. Я отказался ему помочь.

— Вы отказались ему помочь?

— Ну да. Повторяю, помогать хочется тем, в ком еще теплится жизнь. А покойникам — зачем? Нужно хотеть, желать все изменить. Страдать оттого, что все случилось так, а не иначе. Более того — знать, чего ты хочешь. — Он остановил взгляд на Дмитрии Павловиче. — Вот вам бы я помог…

— Мне?!

— Да, именно вам, Дмитрий Павлович.

— И каким же это образом?

— О, этих образов бесконечное количество. Кому что нужно.

Разговор неожиданно стал забавлять Савинова. Он просто развеселил его!

— И как же вы можете помочь мне?

— Что касается всей жизни или одного сегодняшнего дня? Ночи?

Савинов, которого уже готов был разобрать недобрый смех, только недоуменно покачал головой:

— Всей жизни? Да Бог с ней, со всей-то жизнью! Пусть будет сегодняшний день. Ночь… Слабо?

— Отчего же слабо? Очень даже возможно. Только все будет зависеть от вас.

— Как это?

— Видите ли, помочь человеку можно только в том случае, если он сам хочет помочь себе. Если он готов на поступок. Совершите этот поступок, и пройдете в дамки. На всю ли жизнь или хотя бы на один день. — Он как-то сладко улыбнулся. — На одну ночь.

— Что же я должен сделать?

— Подумайте, пораскиньте мозгами. А когда решите — делайте и совершайте. Успех я вам обещаю. — Принц взглянул на часы. — Ого! Без пяти десять… Наверное, я покину вас, Дмитрий Павлович. Мне пора: дела. — Принц сполз с табурета. — Вашу руку, уважаемый.

Они обменялись рукопожатием. Ладонь у Принца была горячая, кисть сильная и цепкая, точно всю жизнь он тренировал руки, лазая по скалам.