Спокойной ночи, крошка - Дороти Кумсон Страница 3
Спокойной ночи, крошка - Дороти Кумсон читать онлайн бесплатно
«Я хочу уйти. Я готов, мам».
Я вытираю глаза, массирую щеки, пытаясь окончательно проснуться.
«Я готов уйти».
Прошло уже тринадцать дней, и я думала, что мое тело привыкнет сидеть на этом стуле часами, шея не будет затекать, не будет протестовать против подобного обращения вспышками боли всякий раз, как я пытаюсь шевельнуться. Я встаю, подхожу к постели, не глядя на капельницы и проводки, соединяющие Лео с приборами, и смотрю на моего мальчика. Моего сыночка. Из-за него я открывала глаза по утрам и выбиралась из кровати каждое утро в течение последних семи с половиной лет, даже когда мне не хотелось этого. Мой мир вращался вокруг Лео с того самого дня, как он родился, а теперь мои планеты сошли с орбит и воцарился хаос. Я нежно глажу лоб Лео кончиками пальцев, осторожно, будто пытаюсь не разбудить его. Даже сейчас я инстинктивно стараюсь не тревожить его. Хотя именно этого мы и хотим. Разбудить его.
Его темные волосы топорщатся, они постепенно отрастают. Медсестра срезала его прекрасные густые локоны и побрила ему голову восемь дней назад. Кожа цвета карамели гладкая, и только у основания черепа осталась ранка. Там они просверлили кость, чтобы прочистить три кровеносных сосуда и предотвратить кровотечение. Они сказали, что операция прошла успешно. Я смотрела на хирурга, на его зеленую шапочку, на маску, опущенную на шею, на безукоризненно чистую зеленую форму.
— Успешно? — переспросила я.
Врач кивнул. Он объяснил мне, что аневризма, о которой они беспокоились, не разорвалась и больше не представляет угрозы для жизни Лео.
— Успешно, — повторила я, слыша свой голос словно со стороны.
Кейт тогда опустил ладонь мне на руку, чтобы поддержать меня. Видимо, хирург вкладывал в это слово какое-то другое значение, чем я. Мой мальчик так и не пришел в себя, к миру по ту сторону грани он был ближе, чем к нашему, он не разговаривал, не встал на ноги, его глаза были закрыты, лицо не двигалось. Но операция прошла успешно.
— Спасибо, — сказала я, чувствуя, как большая теплая ладонь Кейта касается моих пальцев.
Хирург был не виноват в том, что не понимал значения слова «успешно». Это слово означало, что Лео вновь станет нормальным. Оно означало, что они скажут мне, когда мой мальчик проснется.
Я возвращаюсь к стулу с коричневой обивкой, забираюсь на него с ногами и смотрю на Лео.
Вот в таком мире я живу теперь. В мире, где слово «успешно» обозначает вот это. В мире, где все сны, которые я вижу, рождаются из предощущения, нет, из понимания, которое неуклонно растет во мне, пускает корни, и они все длиннее день ото дня. Из понимания того, что, возможно, Лео готов уйти. И я готова его отпустить.
— Посмотли на зывотик той тети! — сказал Лео.
Мама закрыла глаза и поцеловала его в макушку: «Ш-ш-ш…»
— Посмотли на зывотик той тети! — повторил Лео, показывая пальцем.
У тети действительно был большой животик. Круглый, как футбольный мяч, только больше, как мамина подушка.
— Тише, тише. — Мама поцеловала его пальчик.
— Мамочка! Посмотли на зывотик той тети!
Но мама не смотрела. Она нажала на кнопку, и, как обычно, послышался звонок — такой же, как на его пожарной машинке. И автобус остановился. Как обычно. Мама взяла его коляску и свою большую сумку. Она позволила ему перепрыгнуть со ступеньки на ступеньку, чтобы выбраться на тротуар. Потом мама разложила коляску и раздвинула ремешки, чтобы Лео сел. Но Лео хотелось пройтись.
— Я пойду нозками, — сказал он. — Нозками!
Мама все еще смотрела на коляску. Только когда автобус отъехал, она сказала:
— Лео, почему ты постоянно показываешь пальцем на животики? Или на того низкого дяденьку? Или на грудь той кормящей женщины? Или на странную прическу того мужчины? Это происходит уже в третий раз за последние два дня. Мне придется научиться водить машину, потому что нас перестанут пускать в автобусы. — Мама положила сумку в его коляску. — Когда-нибудь меня накажут за это.
— Ты была плохой девочкой?
Мама была плохой девочкой, как он иногда бывал плохим мальчиком, и поэтому ее теперь накажут?
Мама, склонив голову к плечу, удивленно посмотрела на него.
— Иногда я думаю, что в прежней жизни я была плохой. — Она принялась толкать коляску левой рукой, сжимая в правой его ладошку. — Пойдем. Нам придется идти пешком.
Какая-то женщина, похожая на его бабушку, улыбнулась ему.
— Моя мама — плохая девочка, — сказал ей Лео.
Она посмотрела на маму.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — хмыкнула женщина и пошла дальше.
Лео улыбнулся маме, но она этого не видела. Открыв рот от изумления, она смотрела вслед старушке.
Лео в возрасте двух лет
— Ты видела, сколько времени проводит на беговой дорожке девушка, у которой шкафчик номер сто семнадцать?
— Блондинка?
— Ага. Она приходит сюда каждый день. Иногда она занимается йогой, иногда пилатесом, а потом становится на беговую дорожку. Просто безумие какое-то!
Это у моего шкафчика номер 117.
Я уже собиралась открыть дверь туалетной кабинки, когда услышала, как женщины в уборной говорят о моем шкафчике. Говорят обо мне. Моя ладонь лежит на дверной ручке. Я не знаю, выйти мне или остаться здесь. Я уже немного опаздываю — мне нужно встретиться с Мэлом, ведь мы идем в гости. У меня нет времени сидеть здесь. Нет времени оставаться пленницей их сплетен.
— Меня это не удивляет, — отвечает вторая.
Да, теперь мне отсюда не выйти. Я тихо опускаю крышку унитаза и сажусь. Мне необходимо выяснить, почему ее не удивляет, что я прихожу сюда каждый день. Мои руки дрожат, во рту пересохло, сердце бьется как бешеное, пальцы теребят подол черного платья. Мне необходимо это выяснить.
— Ты видела ее мужа? Он ве-ли-ко-ле-пен. Я пробегала бы по миллиону миль в день, чтобы отвлечь его от других юбок.
— О боже, я видела его! Иногда он приезжает за ней… и, черт побери! Я понимаю, о чем ты. Я бы его так и съела!
— Как ты думаешь, она из тех женщин, которых начинает разносить, как только они бросают тренировки?
— Точно! У нее это на лице написано.
Понятия не имею, о чем они. Я слышу, как их слова отдаются эхом от мраморного пола и стен туалета в спорткомплексе. Я узнаю их голоса, это те самые две женщины, которые все делают вместе — занимаются на тренажерах, кладут рядом коврики на йоге или пилатесе. Я здоровалась с ними. Я думала, что я им нравлюсь. Нет, «нравлюсь» — слишком сильное слово для столь шапочного знакомства. Вернее сказать, я не думала, что я им не нравлюсь. Я даже представить себе не могла, что они способны на такое. Как они могут сплетничать обо мне?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments