Опасная связь - Марина Серова Страница 3

— Нет-нет, — покачал головой Веретенников. — Раиса Михайловна осуществляла общее руководство. А директор «Рамиуса»… Да вот и он сам.

Роман Геннадьевич вскочил со стула навстречу открывающейся двери.

На пороге возник тучный юноша с редкими курчавыми волосами.

Он явно страдал сильной одышкой и выглядел очень озабоченным.

— Рома! — прохрипел он. — Я позвонил словакам. Они вроде согласны.

Веретенников молча кивнул на меня, давая понять, что не стоит обсуждать производственные проблемы в моем присутствии.

Толстяк даже не повернул голову в мою сторону — это потребовало бы от него слишком больших усилий.

Он лишь скосил глаза на кресло и осведомился:

— Вы по этому вопросу?

— Не исключено, — уклончиво ответила я.

— Я взял на себя смелость, Николай Борисович, — затараторил Веретенников, — пригласить госпожу Иванову для проведения, так сказать, негласного расследования столь прискорбного происшествия…

Коммерческий директор «Рамиуса» подхватил вялую руку толстяка и сунул ее в мою ладонь.

— Бережков, — нехотя пробормотал генеральный. — Ну и что вы думаете?

«Что вам не мешало бы сесть на диету», — чуть не вырвалось у меня.

— Навожу справки, — ответила я сухо. — Я была знакома с убитой, так что считайте, что у меня в этом деле есть личный интерес.

— Если возникнут вопросы — обращайтесь прямо ко мне. Мы окажем вам любое содействие, — голосом умирающего курильщика проговорил Бережков.

— Непременно загляну, — пообещала я.

Толстяк стал медленно разворачиваться по направлению к выходу.

При этом он настолько утомился, что остановился на середине поворота.

Немного отдохнув, он пролез в дверь боком, охая, словно собака, подавившаяся костью.

— Какой ум! — с искренним восхищением произнес Веретенников, глядя на нижнюю часть туловища Бережкова, с трудом протискивающуюся в дверь.

Я вопросительно взглянула на Романа Геннадьевича.

Что он хочет этим сказать?

— Финансовый гений! — продолжал восторгаться Веретенников. — Многие сочли бы за честь знакомство с этим человеком!

— Я просто лучусь от счастья, — нетерпеливо проговорила я. — Но мы, кажется, собирались осмотреть место преступления.

— Сейчас я распоряжусь, — пообещал Роман Геннадьевич. — Вы подождите меня минут пять, я только предупрежу милицию, и мы поедем. Идет?

Веретенников отправился согласовывать наш визит в соседний кабинет, а я осталась ждать его в кресле из пластмассового бамбука.

Что же все-таки было в том гороскопе, который я составляла для Устиновой года два назад?

— Роман Геннадьевич! — вбежала в кабинет высокая блондинка. — Тут по поводу Устиновой…

Она увидела меня и на всякий случай выдала дежурную улыбку.

Оглядев кабинет и удостоверившись, что Веретенникова в нем не обнаруживается, юное создание попыталось выскользнуть за дверь.

— Что вы там говорили насчет Устиновой? — задала я вопрос.

— Мне Романа Геннадьевича…

— Роман Геннадьевич пригласил меня для расследования этого происшествия, — непреклонно проговорила я. — Он вам еще не сообщал?

— Н-нет, — пролепетала девушка.

— Вы работаете в «Рамиусе»?

Девушка испуганно кивнула.

— Как вас зовут?

— Валя… Валентина Багрицкая. Я секретарь Романа Геннадьевича.

— Прекрасно, Валя! Давайте с вами сегодня встретимся и поговорим. Во сколько вы заканчиваете работать?

— В пять. После пяти…

— К пяти я буду ждать вас вон в том кафе, — я ткнула пальцем в окно. — Хорошо?

Напротив «Рамиуса», через дорогу, располагалось приземистое круглое заведение.

Его облупившийся фасад украшала покосившаяся вывеска «Итальянское мороженое».

— Хорошо…

Валя беспомощно оглянулась на дверь.

— Но я…

— Роман Геннадьевич заверил меня, что персонал фирмы окажет мне любую помощь, — продолжала я переть, как танк. — Вы ведь хотите мне помочь?

— Ну конечно, — растерянно отозвалась Валя.

— Вы работали с Раисой Устиновой? Систематически встречались с ней? Что это был за человек?

Я решила не прекращать этот мини-допрос, пока мне не станет ясна причина испуга молоденькой девушки.

Валя Багрицкая, кажется, была готова разразиться рыданиями.

Кончик ее остренького носика подрагивал, а губы слегка тряслись, будто она тайком пережевывала конфету.

— Может быть, о мертвых и не следует говорить плохо, но… Но Раиса Михайловна была очень дурным человеком, — проговорила она через силу.

— Вот как? И в чем же это проявлялось? — удивилась я такому неожиданному повороту.

— Она… она любила унижать людей. Просто так, без повода. Представляете, — наклонилась ко мне Валя, — однажды она…

Но тут в комнату заглянул Веретенников.

— Все готово! Можно ехать, — весело проговорил он, но, увидев Валю, тут же нахмурился.

— Валентина Эдуардовна, загляните, пожалуйста, ко мне, — попросил он, неестественно улыбаясь.

Багрицкая тут же кивнула и быстро вышла из комнаты, тихо шмыгая покрасневшим носом.

Кажется, она все-таки не сдержалась и расплакалась.

— Уже допрашиваете сотрудников? — пошутил Веретенников.

Широкая улыбка на его лице показалась мне несколько искусственной.

— Вряд ли стоит тратить время на рядовых сотрудников, — посоветовал он. — Я могу вам рассказать больше, чем любой из работающих в «Рамиусе».

Ишь, чего захотел!

— Никогда не следует пренебрегать любыми источниками информации, — наставительно проговорила я.

— Даже недостоверными? — улыбнулся коммерческий директор.

— Особенно недостоверными! — воскликнула я. — Ложные сведения как раз и являются наиболее ценными.

— Это почему же? — удивился он.

— Когда человек не ставит целью ввести другого в заблуждение, из его рассказа очень трудно вычленить необходимую информацию. Так сказать, правду из правды, — пояснила я.

Господин Веретенников слушал меня очень внимательно.

На его лице читался живой интерес к моим теоретическим построениям.

— А когда человек лжет, — продолжала я излагать свои соображения, — он выдает тебе искомую правду «на блюдечке». Пусть даже с точностью до наоборот, но рано или поздно тайное становится явным.