Миром правит случай - Марина Серова Страница 3

Надо полагать, Сергей был сыном Вячеслава и Антонины Овчаровых, и его отец погиб по вине Николая Уткина. Тот хотел устранить соперника, но просчитался и лишил жизни лучшего друга. Если все так и происходило на самом деле, то Уткин действительно заслуживает наказания. Когда речь идет об убийстве, хладнокровном, преднамеренном, то нет срока давности. И не имеет никакого значения, что Николай собирался убить другого. Он решился на этот шаг и должен был быть наказан.

Я могла еще сколько угодно долго рассуждать на эту тему, но время перевалило уже далеко за полночь. Пришлось отложить книжку в сторону, принять по-быстрому душ и лечь в постель. Мне снилось, что мы с Алинкой взбираемся по крутому склону, активно работая ледорубами. И все это ради того, чтобы потом скатиться с другой стороны на лыжах…

Если бы не будильник, я, наверное, совершила бы не один подъем и не один спуск, но то во сне. В жизни я не хотела бы этого повторить. Горные лыжи и уж тем более альпинизм — это не мое. Самым лучшим воспоминанием об отдыхе в горах было кафе с неизменным глинтвейном. Он согревал и придавал смелости.

После завтрака я позвонила Галкину.

— Да, Полина, слушаю тебя! — отозвался мой однокурсник.

— Федя, здравствуй! У меня к тебе одна просьба имеется…

— Какая именно?

— Ты что-нибудь слышал о писателе Алексее Михальцове? Он пишет об альпинистах.

— Не только слышал, но и читал его книги.

— И «Белые склоны»? — уточнила я.

— Нет, эту еще не читал. А что, она уже вышла? — заинтересовался Галкин.

— Да, совсем недавно. Михальцов едва ли не каждый день устраивает презентации своей новой книги. Сегодня последняя встреча с читателями. — Я назвала адрес книжного магазина, потом попросила: — Федя, ты мог бы туда сходить?

— Полина, я не понял, тебе что, нужен автограф писателя? Думаешь, я брошу все дела и поеду ради этого на другой конец Москвы?

— Нет, автограф мне не нужен. Надо кое-что уточнить у Михальцова, а кроме тебя, Федя, мне больше обратиться не к кому.

— Ну и что ты хочешь у него узнать? — нехотя осведомился Галкин.

— Понимаешь, он описывает в своей книге убийство. Один горовчанин утверждает, что это — убийство его отца.

— Погоди, но Михальцов раньше не писал детективы, — заметил Федор. — Неужели сменил жанр?

— Не сменил, просто герой его третьей книги из ревности решает устранить соперника, а получается так, что создает условия для гибели другого альпиниста…

— Поля, что же ты делаешь! Я собирался почитать эту повесть, а ты мне всю интригу раскрыла! — возмутился мой однокашник.

— Федя, это всего лишь эпизод. Если тебе нравятся книги с длинными описаниями гор, со всеми альпинистскими заморочками, то, уверяю тебя, там есть что почитать. Ну так что, ты поговоришь с Михальцовым?

— Во сколько, ты сказала, начинается презентация? — попросил напомнить Галкин.

— В четыре часа.

— А как долго она будет длиться? — уточнил он.

— Понятия не имею. Я на подобных мероприятиях не бывала. Может, час, может, два, а может, и до закрытия магазина, — размышляла я вслух.

— Ладно, Полина, я постараюсь туда заскочить. Так, скажи мне конкретно, что именно мне надо узнать у писателя, — донельзя деловым тоном попросил меня сотрудник московской прокуратуры.

— Михальцов описывает, что Николай Уткин, желая избавиться от своего соперника Валерия Большакова, портит его снаряжение, но в темноте путает рюкзаки. В итоге в пропасть падает его лучший друг Вячеслав Овчаров. Меня интересует, было ли нечто подобное в реальности, и если было, то кто прототипы этих героев, где сейчас живут Николай и Валерий, чем они занимаются.

— Значит, по книге Уткин лишает жизни Овчарова. Ты хочешь знать настоящие имена этих альпинистов, так? — уточнил Галкин, проверяя, правильно ли он меня понял.

— Да, Федя, очень хочу, — подтвердила я.

— А зачем?

— Я же говорила — ко мне обратился сын погибшего альпиниста, он жаждет… знать правду.

— Истина — это всегда хорошо. Ладно, попробую утолить его жажду. Вечером позвоню, — пообещал Галкин и попрощался.

Только я собралась взяться за уборку, как мне позвонила Алинка и стала плакаться, что она продолжает набирать в весе.

— Полька, я не знаю, что мне делать! Три диеты перепробовала — ни одна не помогает. Пошла на йогу, через неделю взвесилась — плюс один килограмм.

— Сочувствую.

— Поля, я чего тебе звоню-то? Может, мне еще на аквааэробику записаться? Помнится, когда ты туда записалась, стала быстро худеть. Когда у тебя следующее занятие?

— Алина, идея записаться на аквааэробику неплохая, меня эти занятия держат в тонусе. Только я уже не первый год этим занимаюсь, а тебе нужна группа для новичков.

— Ты хочешь сказать, я не справлюсь с вашими нагрузками? — обиделась моя подружка.

— Начинать надо постепенно, уж поверь мне!

— Ну не знаю. Я думала, мы вместе с тобой будем тренироваться. А в другое время как-то неинтересно.

— Алина, уж не думаешь ли ты, что во время занятий у нас будет время поболтать о чем-то? — усмехнулась я. — В воде это в принципе невозможно.

— А после занятий? Вот я вчера с йоги вышла, на меня такой жор напал, и я сразу же осела в ближайшем кафе. Никто не мог меня остановить. Была бы ты рядом, одернула бы меня, — посетовала Нечаева.

— Но я же не могу постоянно находиться рядом с тобой! После занятий одерну, так ты вернешься домой и там наешься до отвала.

Уж кому-кому, а мне были хорошо известны Алинкины приступы чревоугодия, которые накатывали на нее в последнее время!

— Тоже верно, — вздохнула Нечаева. — И что же мне теперь делать?

— Возможно, я скажу банальность, но если ничего не помогает, надо… влюбиться.

— Я тебя умоляю! Влюбиться? В кого? Нормальные мужики перевелись, причем не только в Горовске. Пожалуй, я все-таки запишусь на аквааэробику.

— Как знаешь.

* * *

Мне на глаза попалась книжка Михальцова. Я взяла ее и перечитала главу, в которой рассказывалось о том, как Уткин замыслил избавиться от Валерия, как подпиливал трос, как отреагировал на падение Овчарова в ущелье. Вчитываясь в эти страницы, я пришла к выводу, что интересующие меня события списаны как-то слишком поверхностно, словно другим языком. Автор мог абзацами и абзацами описывать, как сверкает снег на солнце, а для мыслей и действий одного из главных героев своей повести, пусть и отрицательного, он будто бы пожалел слов. Мне не хватало подробностей. О чем думал Николай, решив избавиться от Валерия? Неужели он не понимал, что на него сразу же падут подозрения? А Мила? Насколько нужно быть наивным или, наоборот, самоуверенным, чтобы предположить, что эта девушка, потеряв любимого человека, сразу же забудет о нем и переключится на другого? Или Уткин ни о чем толком не думал, а действовал в порыве чувств, узнав, что Валерка украл у него кольцо? Как кольцо попало к Большакову? Почему-то об этом в книге не было сказано ни слова. Или я пропустила это? Зато я хорошо запомнила слова автора: «Горы не терпят людей, подверженных импульсам». Уткин был далеко не новичком, за его плечами было восемь серьезных восхождений. После третьего он полгода пролежал в больнице, врачи не были уверены, что он сможет ходить, а он пошел, и не просто пошел, а снова стал покорять заснеженные высоты. Неужели неразделенная любовь его сломала, убила в нем что-то человеческое? У меня не было ответов на многие вопросы. Пока не было. Они появились вечером, когда мне позвонил Галкин: