Пускай меня полюбят за характер - Люся Лютикова Страница 3

– По документам квартира проходит как однокомнатная, –возбужденно тараторила Алла. – Комната – двадцать метров, кухня – десять.Но там есть небольшое помещение с окошком, которое считается кладовой. Тыпредставляешь – шесть метров под кладовую! Конечно, я поставлю туда кровать, иу меня наконец-то будет своя спальня. Естественно, такая квартира стоит дороже,чем я рассчитывала. Своих денег мне не хватает. Я уже договорилась на работе,что займу пару тысяч баксов. Господи, да я просто не могу поверить своемусчастью! Отдельная квартира! Моя!

– А кто там сейчас проживает? – попыталась явернуть подругу с неба на землю.

– Одинокая пожилая женщина, у которой большие проблемысо здоровьем. Риелтор дал мне понять, что максимум через полгода квартираосвободится. Представляешь? – Мне показалось, что в голосе Аллы звучатрадостные нотки.

Вообще это какая-то дикость. У меня просто в голове неукладывается, как старики, владельцы квартир, решаются продавать недвижимость сотсрочкой заселения. Своим поступком они вводят людей в сильнейшее искушение.

Не то чтобы покупатель строил коварные планы ускорить смертьпенсионера, подсыпав ему стрихнинчику в кефир, – это, конечно, крайность.Но ведь ясно, что квартиры по этому механизму покупают люди скромного достаткаи доведенные жилищными трудностями до отчаяния. Они выложили за недвижимостьсвои деньги, порой все, что им удалось скопить за долгие годы, и у нихпоявляется естественное желание отпраздновать наконец новоселье. А тутстарушка. Цветет и пахнет. Ежемесячно получает от покупателя немалую прибавку кпенсии и умирать не собирается. Наоборот: планирует сделать пластическуюоперацию и поехать на отдых к морю. Чтобы поправить здоровье. Разве можноудивляться тому, что однажды у покупателя мелькнет подлая мыслишка: «Что-тозажилась наша бабка, пора бы и на погост…» Конечно, он тут же этого устыдится,сам себя одернет и пожелает долгих лет Аглае Тимофеевне. Но мыслишка вскорепоявится вновь и уже не будет встречена с таким ужасом. А через пару лет она,глядишь, превратится в стойкое убеждение: «Старуха зажилась!»

А каково это – жить, зная, что есть люди, которые снетерпением поджидают твоей смерти? Разве похоже это на счастливую старость?Нет, это скорее смахивает на инфаркт миокарда, гипертонический криз и другиеварианты скоропостижной и безвременной кончины.

Занятая подобными размышлениями, я не заметила, как мыдобрались до места. Дом, в котором Алла собиралась приобрести жилье, оказалсядобротной сталинской постройкой из светлого кирпича. Подруга набрала надомофоне номер квартиры, и нам тут же открыли дверь, не спрашивая, кто там.

В лифте Алла нажала на кнопку с цифрой «8».

– Последний этаж, – с легким сожалением сказалаона. – Но это лучше, чем первый.

На звонок дверь открыл высокий и очень худой мужчина. Он былодет в черный костюм и черную же водолазку и выглядел на все пятьдесят лет.

– Это Люся, моя подруга, – представила меня Алла.

– Аркадий Васильевич Бабиченко, риелтор, –церемонно поклонился мужчина, продемонстрировав проплешины на макушке. –Проходите, пожалуйста, мы вас ждем.

В прихожей Аркадий Васильевич помог нам снять пальто ипроводил в комнату. В ней царил полумрак. Лишь неярким светом горела лампаоколо кровати, отбрасывая причудливые тени на стены и потолок. Сначала мнепоказалось, что незастеленная кровать пуста. Но тут же я заметила в высокихподушках бледное лицо с заострившимся носом. Лицо зашевелилось, из-под пуховогоодеяла появилась тонкая рука, и стало понятно, что в кровати лежит пожилаяженщина. Она была далеко не в лучшей форме: руки мелко дрожат, лицо осунулось,под глазами черные круги, седые пряди в беспорядке разметались по белойподушке.

– А вот и наша Виолетта Владленовна, –преувеличенно бодро воскликнул Аркадий Васильевич, делая широкий жест в сторонукровати. Таким тоном врач говорит у постели пациента, дни которого сочтены.

Мы с Аллой назвали себя, после чего повисло неловкоемолчание. Взглянув на оробевшую подругу, я поняла, что от ее недавней эйфориине осталось и следа. Я тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Зато старушканеожиданно оживилась и обратилась к Алке:

– Аркадий Васильевич сказал мне, что у вас сын?

Подруга кивнула.

– Как это, должно быть, хорошо – иметь детей. Без нихнет настоящей семьи. А мне, знаете ли, не довелось. Сначала училась, потомработала, думала – успею еще. А потом неожиданно стукнуло сорок лет, и опотомстве пришлось забыть. Навсегда.

Виолетта Владленовна попыталась приподняться повыше, нозакашлялась и опять сползла вниз. Из-под одеяла ее голос раздавался немногоглухо:

– Уж извините, что встречаю вас в таком виде, я приболела.Ничего серьезного, небольшая простуда. Но доктор все равно советует отлежаться.В моем возрасте, знаете ли, рисковать не стоит.

Мы с Аллой синхронно кивнули: конечно, не стоит.

Сзади раздалось слабое дребезжание. В комнату вошла карлицасо скорбным лицом. На своих маленьких ручках она несла поднос с двумя граненымистаканами, в которых плескалась бледно-коричневая жидкость. Стаканы тихоподрагивали в такт ее шагам.

– Пожалуйте чаю, – торжественно сказала карлицавысоким детским голоском.

Мы с подругой так же одновременно замотали головами,отказываясь от угощения.

– Поставь ко мне, Ангелина, – проворчала ВиолеттаВладленовна. – В последнее время у меня появились сильные приступы жажды.Врач посоветовал мне лечение на средиземноморском курорте. Я, собственно,потому и решила продать квартиру, чтобы поехать на три месяца в Италию. На этонужны дикие тысячи! Да не рублей, а долларов. Конечно, это огромный риск –продавать квартиру с отсрочкой заселения. Но я вижу, что вы люди порядочные, необманете старуху…

Виолетта Владленовна замолкла, из-под одеяла раздалосьнегромкое ритмичное посапывание. Видимо, бабулька утомилась и заснула.

Риелтор, до этого молчаливой тенью стоявший около стены,зашептал:

– Ну, не будем больше беспокоить хозяйку. Я предлагаюосмотреть квартиру и еще раз обсудить все детали договора.

Мы втроем на цыпочках вышли из комнаты. Карлица осталасьсидеть около спящей.

Сначала Аркадий Васильевич показал нам кладовую, затемтуалет с ванной, а закончил экскурсию кухней. Несмотря на плохое состояние инастоятельную необходимость ремонта, квартира, несомненно, была лакомымкусочком. Высокие потолки, широкий коридор и особенно дополнительная комнатапроизвели впечатление даже на меня, а что уж говорить об Алле. В глазах подругиопять загорелась надежда.

Риелтор плотнее прикрыл дверь кухни, предложил нам сесть нашаткие табуретки и скорбно произнес:

– Ни в какую Италию Виолетта Владленовна не поедет. Отнее скрывают правду, она даже не подозревает, насколько серьезно больна. У нееосложненная пневмония, которая на фоне других хронических болячек просто недает никаких шансов на выздоровление. Врач по секрету сообщил мне, что ее ждетпостепенное угасание. Но у старушки нельзя отнимать надежду. Возможно, онатолько и живет этой мыслью о Средиземноморье. Естественно, все окружающиеподдерживают ее иллюзию.