19-я жена - Дэвид Эберсхоф Страница 3

Вероятно, мне надо немножко рассказать про Электру, потому что она единственная причина, благодаря которой я при сложившихся обстоятельствах смог сделать то, что сделал. Ее густые каштановые пряди на солнце становятся красно-рыжими, у нее золотисто-желтые, почти как электрический свет, глаза — можно было бы поклясться, что за ними горят электрические лампочки, — и такие длинные ноги, что люди оборачиваются и присвистывают вслед. Роланд любит повторять, что у нее ноги супермодели, но это же Роланд, он всегда такой. Я подобрал Электру на парковке за промтоварным магазином спустя примерно год после того, как меня вышвырнули из дому. Она уткнулась носом в полиэтиленовый пакет из харчевни «Тако Белл», я и сам довольно часто этим увлекался. Не знаю точно, кто она, — я бы сказал, похожа на помесь породистой гончей с ищейкой, да еще с добавлением нескольких капель питбуля. Некоторые это ей в заслугу ставят, только мне такие вещи без интереса. Все, что мне важно, — это что она моя любимая девочка. А еще, для протокола, она явилась ко мне со своим именем, вытатуированным на обратной стороне уха. Выглядело это так:

Электра

Укуси меня!

А если хотите знать, как я сам выгляжу, то могу вам сказать то, что один тип как-то мне сказал: «У тебя лицо как у той гребаной куклы». Тот старый хрыч, когда заплатил мне полсотни баксов, еще сказал: «Малыш, у тебя просто розы гребаные на щеках цветут, и мне это нравится». Вдобавок к этим розам у меня еще и голос очень высокий, вроде как у девчонки, раньше мне хотелось, чтоб он пониже был, только надоело над этим голову ломать, и я решил больше не беспокоиться. Пошел как-то к священнику (ошибка!), так он сказал, что мои глаза напомнили ему синее стеклышко, обточенное морем, которое он мальчишкой нашел на берегу в Джерси. Я сбежал, прежде чем он успел заглянуть в них поглубже. Еще какой-то лох, с женой и двумя близнецами, сказал, что у меня глаза как сапфиры, как два драгоценных камня, и попросил, чтобы я руку положил туда, где ей вовсе быть не положено. Но я больше ничего такого не делаю. Это ведь было в мои тощие и юные годы. Теперь я зарабатываю на жизнь строительством, а это у меня, по правде говоря, здорово получается. Это единственное, за что я могу благодарить Пророка. Особенно хорошо у меня выходят каркасы домов и кровли, а это означает, что я много работаю на открытом воздухе. Роланд любит повторять: «Еще годик на этом солнышке, Джо-Джо, и ты будешь такой же старый, как мы все». Только он один зовет меня Джо-Джо. Не пойму почему. Мое имя Джордан. Джордан Скотт.

Я все это вам рассказываю, потому что все меня вечно не за того принимают. Я знаю, кого они видят перед собой, — проныра, смазливенький мальчик-проститутка и прочее в этом роде. Да только я вовсе не драгоценный камешек и не какая-то там гребаная кукла. Я просто парень, которого так затрахали, когда ему всего четырнадцать было, что только удивляться приходится, как это он в тюрягу не угодил или не подох или и то и другое, вместе взятое, с ним не приключилось. А он вместо этого прекрасно справляется с жизнью. Вот и все. Вот и все, что вам знать надо.

Да нет, еще вот что: как-то я был в библиотеке, в очереди стоял — взять на дом книгу по божественной истории, и кто-то пальцем мне по плечу побарабанил: «Зачем парнишке вроде тебя понадобилась такая книга?» Так я познакомился с Роландом. У нас с ним не так уж много общего, только мы очень часто сидим с ним в библиотеке. Это хорошая библиотека — Пасадинская публичная. Я никогда не видел, чтобы там гоняли тех, кому некуда пойти. Как-то раз библиотекарша — Сью, — так вот, как-то раз она даже позволила Электре зайти в детский зал, с ребятишками познакомиться. Ей понравилось — Электре то есть. Но мой рассказ не про Сью, он не про Роланда и не про Электру, он на самом деле даже не про меня. Он про мою маму, и, думаю, про отца, и про того долбаного Пророка, о котором я верил, что он может говорить с Богом. Я знаю — можете вы этому поверить? — к сожалению, все это — правда.

Я был в библиотеке, когда увидел ту фотографию на первой странице «Реджистера».

— Ох, боже мой, Роланд, — сказал я, — это моя мама! — (Роланд был слишком занят изучением журнала «Вог» за прошлый месяц, чтобы меня услышать.) — Роланд, взгляни! — Мне пришлось лягнуть его, чтобы привлечь его внимание. — Моя мама.

— Кто? Что такое? — Тут он поднял голову. — Ох ты господи. Твоя мама? Правда? Как она попала на первую страницу?

— Тут пишут, она моего отца убила.

— Она — что?! — Он наклонился к экрану, чтобы рассмотреть все поближе, и брови у него взлетели на лоб. — Ох, мой милый, ты говорил мне, что там плохо, но никогда не упоминал об этой ужасающей косе.

Он говорил еще что-то о мамином платье в стиле «Домик в прериях», [6]но я перестал слушать. Эта фотография… Не могу объяснить, только я не в силах был глаз от нее оторвать.

— Джо-Джо… Джордан! С тобой все в порядке?

— Как ты думаешь, куда они ее везут?

— Ну, давай попробуем выяснить. — Роланд быстро переключился и начал гуглить. — Как называется ваш округ там, в Юте?

— Линкольн. А что?

— Округ Линкольн… Юта… исправительные… — Он касался клавиш осторожно, будто оберегая маникюр. — Угу, кажется, все выглядит правильно. О'кей, Джо-Джо, думаю, нам удастся ее найти. Потерпи секундочку. — Он щелкнул мышью. — Ага, вот оно: информация о заключенных. Как ее зовут?

— БеккиЛин, большое «Б», большое «Л», пишется вместе.

Он поджал губы, будто услышал что-то совсем допотопное.

— Ладненько, посмотрим, что можно найти. Большое «Б» — клик-клик-клик, большое «Л». Скотт, как название папиросной бумаги. О'кей. Потерпи секундочку. Вот она!

И вот она на экране: не фотография, а ее имя в списке заключенных.

РЕГИСТРАЦИОННЫЙ №: 066001825

ЛИЧНАЯ КАРТА ЗАКЛЮЧЕННОГО: 207334

ФАМИЛИЯ: Скотт

ИМЯ: БеккиЛин

Роланд кликнул мамин регистрационный номер, и на экране возникли песочные часы. А затем появилась «информация о заключенном»: БеккиЛин Скотт.

— Запомни, Джордан, никто никогда не выглядит сносно на полицейской фотографии. Я говорю это из чистого опыта.

Он оказался прав. Мама была в комбинезоне горчичного цвета и стояла перед доской, отмеряющей ее рост в дюймах (62) и в сантиметрах (157). Лицо у нее казалось серым и сумрачным. Глаза умоляюще смотрели из глубоких глазниц.

— Это она, — проговорил я.

— Давай на профиль взглянем, — сказал Роланд.

Он кликнул по экрану. Появился мамин правый профиль с напрягшимися жилами на шее, левый показал нам ее ухо, маленькое, словно ракушка. Но достал меня как раз первый снимок. Вот так она и выглядела, когда я виделся с ней в последний раз. Будто она в трансе.