Переправа - Элли Гриффитс Страница 3

— Прошу вас…

Рут указывает на стулья у двери. Фил демонстративно подает стул Нельсону, рукавом джемпера стирая с сиденья почти всю пыль.

Рут втискивается за стол, что создает у нее иллюзию защищенности, главенства. Эта иллюзия тут же исчезает, когда Нельсон откидывается на спинку стула, кладет ногу на ногу и обращается к ней. У него легкий северный акцент, благодаря которому он кажется более деятельным, словно у него нет времени на протяжные норфолкские гласные.

— Мы обнаружили кости, — говорит он. — Похоже, детские, но они выглядят старыми. Мне нужно знать их возраст.

Рут молчит, но Фил оживленно вмешивается:

— Инспектор, где вы их обнаружили?

— Неподалеку от птичьего заповедника. На Солончаке.

Фил смотрит на Рут.

— Ведь это как раз там, где вы…

— Знаю, — перебивает его Рут. — Почему вы решили, что они выглядят старыми?

— Они бурые, потерявшие цвет, но с виду в хорошем состоянии. Я думал, это ваша область. — Голос звучит неожиданно вызывающе.

— Моя, — спокойно соглашается Рут. — Видимо, поэтому вы здесь?

— Ну так сможете вы определить, современные они или нет? — спрашивает Нельсон, опять довольно агрессивно.

— Недавние обычно легко узнать по виду и поверхности, — говорит Рут. — Со старыми сложнее. Иногда почти невозможно отличить кости пятидесятилетней давности от двухтысячелетней. Для этого нужно радиоуглеродное датирование.

— Профессор Гэллоуэй специалист по сохранности костей. — Это снова Фил, не желающий оставаться в стороне. — Она работала в Боснии на военных захоронениях…

— Поедете взглянуть? — перебивает его Нельсон.

Рут делает вид, что задумывается, но на самом деле она очень заинтересована. Кости! На Солончаке! Где она проводила первые незабываемые раскопки вместе с Эриком. Это может быть чем угодно. Даже открытием. Или…

— Вы подозреваете, что это убийство? — спрашивает она.

Нельсон впервые кажется смущенным.

— Пока рано говорить, — неторопливо отвечает он. — Поедете взглянуть?

Рут встает.

— В десять у меня лекция. Могу пожертвовать обеденным перерывом.

— К двенадцати пришлю за вами машину, — говорит Нельсон.

К тайному разочарованию Рут, Нельсон не присылает полицейский автомобиль с мигалкой, а приезжает сам в грязном «мерседесе». Она ждет, как условились, у главных ворот, а Нельсон даже не вылезает из машины, лишь распахивает пассажирскую дверцу. Рут влезает внутрь, чувствуя себя располневшей, как всегда в таких случаях. Она патологически боится, что привязной ремень окажется для нее слишком коротким или какой-то невидимый датчик веса издаст пронзительный сигнал. «Двенадцать с половиной стоунов! В машине двенадцать с половиной стоунов! Аварийная ситуация! Нажмите кнопку выброса».

Нельсон бросает взгляд на рюкзак Рут.

— Взяли все, что нужно?

— Да.

Она прихватила свой оперативный набор для раскопок: остроконечный мастерок, маленькую лопатку, пластиковые пакеты для образцов, рулетку, записную книжку, карандаши, кисти, компас, цифровую фотокамеру. Переоделась в спортивный костюм и накинула непромокаемую куртку, с раздражением думая, что выглядит ужасно.

— Значит, вы живете у Солончака? — спрашивает Нельсон, выезжая, взвизгнув шинами, на дорогу. Машину он гонит как сумасшедший.

— Да, — отвечает Рут с легким вызовом, сама не зная почему. — У новой дороги.

— Новая дорога! — Нельсон издает отрывистый смешок. — Я думал, там живут только свихнувшиеся.

— Знаете, один из моих соседей — смотритель птичьего заповедника, — говорит Рут, силясь оставаться вежливой.

— Вот не подумал бы, — удивляется Нельсон. — Слишком отдаленное место.

— Мне оно нравится, — заявляет Рут. — Я занималась там раскопками и не захотела уезжать.

— Раскопками? Археологическими?

— Да.

Рут вспоминает то лето десятилетней давности. Сидение у костра вечерами, жареную колбасу, сентиментальные песни. Пение птиц по утрам, лиловое от цветущей лаванды болото. Как-то раз овца истоптала их палатки. А однажды Питер увяз в приливном болоте, и Эрику пришлось ползти на четвереньках, чтобы его вызволить. Невероятный восторг, когда они обнаружили первый деревянный столб, доказывающий, что хендж действительно существовал. И голос Эрика, кричавшего им через начинающийся прилив: «Мы нашли его!»

Она поворачивается к Нельсону.

— Мы искали хендж.

— Хендж? Вроде Стонхенджа?

— Да. Это просто круглая, обнесенная канавой насыпь. Обычно со столбами внутри круга.

— Я где-то читал, что Стонхендж представляет собой просто большие солнечные часы. Способ определять время.

— Мы не знаем точно, для чего он был предназначен, — говорит Рут, — но можно с уверенностью сказать, что для какого-то ритуала.

Нельсон бросает на нее странный взгляд.

— Ритуала?

— Да, для поклонений, подношений, жертвоприношений.

— Жертвоприношений? — повторяет Нельсон. Теперь он кажется искренне заинтересованным, в голосе уже не слышится легкой снисходительной нотки.

— Иногда мы находим их свидетельства. Горшки, копья, кости животных.

— А человеческие? Находили когда-нибудь человеческие кости?

— Да, иногда человеческие.

Наступает молчание, потом Нельсон говорит:

— Странное место для хенджа, разве не так? Прямо у моря.

— Тогда здесь не было моря. Ландшафт меняется. Всего десять тысяч лет назад эта страна еще соединялась с континентом. Отсюда можно было дойти пешком до Скандинавии.

— Шутите!

— Нет. Кингс-Линн некогда был громадным приливным озером. «Линн» — «озеро» по-кельтски.

Нельсон поворачивается и недоверчиво смотрит на нее, машина опасно виляет. Кажется, он счел, что Рут все это выдумала.

— Но чем же тогда была эта местность, если не морем?

— Неглубокое болото. Мы полагаем, что хендж находился на краю болота.

— И все-таки, по-моему, это неподходящее место для строительства чего-то подобного.

— Болото в доисторические времена играло важную роль, — объясняет Рут. — Это своего рода символический ландшафт. Мы объясняем его значительность тем, что это связь между землей и морем или между жизнью и смертью.

Нельсон фыркает.

— Я не понял.

— Ну, болото не море и не суша. Некое соединение того и другого. Нам известно, что доисторическому человеку это было важно.

— Откуда это известно?