Признание - Чарлз Тодд Страница 3

У стойки портье толпился народ, зато ресторанный зал оставался полупустым, — время обеда еще не наступило.

Их усадили за столик в углу, и Рассел со вздохом облегчения опустился на мягкий стул, обитый парчовой тканью.

— Наверное, пора мне всюду носить с собой подушку. Деревянные сиденья стали для меня настоящей пыткой. Что будете пить? Учтите, я угощаю, потому что так мне легче беседовать с вами на своих условиях.

— Как хотите. Я выпью виски, — ответил Ратлидж, надеясь, что после спиртного у Рассела развяжется язык.

Рассел кивнул, заказал виски на двоих и огляделся по сторонам.

— Половины здешних посетителей я не знаю. До войны я мог бы назвать вам фамилии большинства из них.

— Значит, вы часто приезжали в Лондон?

— Я был молод, холост, только что окончил Кембридж. Радовался жизни, надеялся на лучшее будущее. Влюблялся. В Эссексе мне тогда было безрадостно и скучно. В Лондоне бурлила жизнь, здесь было весело. Иногда я задумывался о серьезных вещах, но мне казалось, что впереди у меня бесконечная жизнь. Будущее скрывала золотистая дымка. Я думал, что вечно буду счастлив. По крайней мере, так я чувствовал себя в четырнадцатом году. Наверное, то время и не было безмятежным и счастливым, но мне приятно вспоминать о тех днях. Вы тогда бывали в Лондоне?

— Да. Кстати, у меня о том времени примерно такие же воспоминания. Вы воевали?

— О да, я спешил попасть на войну, прежде чем она закончится, готов был хвататься за все, боялся, что кайзер сдастся до того, как я научусь как следует драться с ним.

Мои письма домой из тренировочного лагеря дышали патриотизмом. Мне не терпелось убить как можно больше немцев, хотя их я совсем не знал… Точнее, в Кембридже у меня было несколько знакомых немцев. Вполне славные парни, и я вовсе не представлял себе их, когда мечтал стрелять во фрицев. Мои однокурсники совсем не походили на тех чудовищ, которые сажали на штыки бельгийских младенцев и насиловали бельгийских женщин. Более того, моей двоюродной сестре даже нравился один из них, но его вызвали на родину незадолго до начала военных действий. Не знаю, что с ним стало.

— Если вы воевали, как случилось, что вы убили человека в Эссексе?

— Ну да, согласен, история немного запутанная! Меня послали в Лондон с депешами. Я знал, что наш дом закрыт, и все же решил съездить в Эссекс и проверить, все ли в порядке. Там я встретил Фаулера, и мы поссорились. Мне представился удобный случай, а остальное довершило искушение. Неподалеку от нашего дома находился временный аэродром. Там размещались войска ПВО и ночные бомбардировщики. Я был уверен: если труп найдут, в случившемся обвинят кого-то из новобранцев, подозрение могло пасть на меня. Но мне повезло. Труп не нашли.

— Вы были женаты, когда пошли воевать?

— Должен сказать, что вы задаете слишком много вопросов!

Ратлиджу принесли виски. Отпив глоток, он осторожно заговорил:

— Я решил не жениться на девушке, в которую, как мне казалось, был влюблен. По-моему, военный мундир нравился ей больше, чем человек в том мундире. Мы все равно недолго прожили бы вместе. — Он снова невольно вспомнил о Мередит Ченнинг, чей брак покоился на остывшем пепле долга.

Рассел некоторое время пытливо смотрел на Ратлиджа поверх своего бокала.

— И как вам воевалось — хорошо?

— Совсем нехорошо.

— Да, наверное, мало кому бывает хорошо на войне. Я довольно быстро понял, что мне все же не нравится убивать людей. Но я выполнял свой долг по отношению к своим солдатам и к родине. И все же я ужасно радовался, когда война закончилась.

— Оттого что вы были солдатом, вам проще было убить двоюродного брата?

Рассел помолчал, а потом заметил:

— В вас опять заговорил полицейский. Неужели вы никогда не забываете о своей профессии? Представляю, как неловко вы себя чувствуете на званых вечерах. Наверное, все время гадаете, что имел в виду ваш собеседник, когда просил передать соль.

Ратлидж рассмеялся.

— Почему вы решили пойти в полицию? Почему не стали адвокатом, если уж вам так не терпелось вершить правосудие?

— Мой отец — адвокат. Я думал пойти по его стопам, но вскоре понял, что отцовская стезя мне не подходит.

Им принесли жаркое. Рассел жадно посмотрел на блюдо.

— Я такой голодный, что готов съесть даже стол. Но как же трудно стало глотать! — Он обмакнул в соус корочку хлеба и попробовал. — О да, помню, почему мне всегда так нравился здешний соус!

За едой они говорили о самых разных вещах; Ратлидж дождался, пока они доели десерт, и спросил:

— Почему вы решили обратиться в полицию лично? Можно было, например, написать признание и распорядиться, чтобы его вскрыли после вашей кончины… — Когда-то он знал убийцу, который именно так и поступил.

— Вижу, полицейский вернулся! Если бы не он, мы с вами могли бы подружиться. Ладно, мне кажется, ответ на один вопрос вы заслужили. Мне показалось, что признаваться во всем задним числом — трусость. Наверное, меня все же воспитали богобоязненным, и я понимаю, что дело не в одном признании. По-моему, куда справедливее не только признаться, но и покаяться при жизни.

— Ну и как — полегчало после того, как вы сняли тяжесть с души?

Рассел нахмурился:

— Знаете, я думал, что мне полегчает. Я ведь очень долго хранил свою тайну, по крайней мере, мне так казалось. Я набрался храбрости и пришел в Скотленд-Ярд, пока еще в силах ходить; приход к вам стал для меня своего рода испытанием на прочность… Испытанием моей силы духа. Но все вышло… не совсем так, как я ожидал.

— Вам было бы легче, если бы я надел на вас наручники и бросил за решетку? А может быть, вы хотели, чтобы вас повесили?

— Предпочитаю смерть не через повешение, хотя все лучше медленной пытки, которую я терплю сейчас. Наверное, отчасти мне все же представляется, что мое преступление не настолько ужасно, каким казалось в то время. Ну да, так привыкли рассуждать на войне. Если убиваешь несколько тысяч — ну ладно, несколько сотен, хотя иногда казалось, что убитых тысячи, — какая разница, одной смертью больше или меньше? Оказывается, разница очень большая. Видите ли, в тот раз у меня был выбор. Я ведь мог бы не убивать его, а все-таки убил. И вот я пришел к вам, чтобы признаться и исправить прошлое… — Рассел мрачно посмотрел в тарелку. — А исправить прошлое не получается. Вы и теперь желаете знать, почему я его убил?

— Так или иначе я все равно это выясню. Если, конечно, будет следствие. Вас допросят. И если вы не ответите удовлетворительно на все наши вопросы, нам придется самим искать ответы. Работа предстоит не из приятных.

— А я и не ожидал, что она будет приятной, — ответил Рассел. — Только я не догадывался, что все так затронет меня за живое. Или получит огласку. Очень не хочется, чтобы в дело оказались замешаны другие. Если повезет, я умру раньше. А до тех пор прикажите полицейскому, который в вас сидит, заниматься своими делами. Не сомневаюсь, вы доведете дело до конца, но после того, как я уже не смогу отвечать на ваши вопросы и вы не сможете причинить мне никакого вреда. — Он подозвал официанта и сказал Ратлиджу: — Я очень устал. Вот еще один недостаток моего состояния. Так что не обижайтесь, но провожать вас не буду.