Культя - Нил Гриффитс Страница 3

Лицо Даррена расслабляется.

— Козел долбаный.

— Я ходил с дедом на Балу, рыбачить, когда был мальцом, типа. Однажды, бля, щуку поймал. Здоровая была, сволочь, зубы как шестидюймовые гвозди. Ей-бо.

Они поворачивают на Ранкорн. Когда машина съезжает с круговой развязки на дорогу с двусторонним движением, Даррен жмет на газ, и старый двигатель ревет, как бык.

— Чесслово, бля, это не машина, а дерьмо. Уж я скажу пару слов этому козлу Томми, как мы вернемся, бля буду, Алли. Я ваще удивлюсь, если мы доберемся до этого ебаного Уэльса в этой ебаной развалюхе. Этот козел совсем оборзел. Нельзя на таком корыте посылать двух своих лучших парней на разборку, братан, вот чё я те скажу. Совсем. Бля. Оборзел.

Алистер захлопывает дорожный атлас и спихивает его с колен.

— Да уж. Нет чтоб дать нам «сёгун».

— «Сёгун»? Щас. Этот козел любит свой «сёгун» больше, чем своих детей, бля. Ваще в этом я его понимаю — ты его детей видел? Мелкие, но сволочные, бля буду. Так бы и проутюжил тачкой их сопливые морды. Ей-бо.

— Ну, тада «витару».

— Во, а я ему чё сказал. «Витару». А вот хрен: на ней этот козел Джейми в Шотландию уехал, бля. На стрелку с какими-то пацанами в Глазго. Для понтов, типа.

— Джейми?

— Ну.

— Который?

— Сквайрс. Косой который.

Алистер знает Косого Джейми, и задумывается, как выглядит мир, если смотреть на него косым глазом. Он скашивает собственный глаз, но добивается только того, что расплываются приборная доска и мир, пролетающий за окном, — плоские однообразные поля и домики.

На дороге — вспышки фар. Другой «моррис-майнор» едет им навстречу; водитель один раз мигает фарами, улыбается и машет, проезжая.

— Гля, еще один. Второй раз за утро. Чё этим козлам надо? Чё они нам все время мигают?

— Такая же модель машины, пмаешь, — говорит Алистер.

— Ну и что, бля?

— Ну, так иногда делают. Кто водит эти старые машины, они друг друга, типа, приветствуют.

Даррен ухмыляется.

— Сонные жопы.

Но в голове Алистера мелькает мысль, или что-то похожее на мысль: это как животные, редкие звери, что-то такое. Инстинктом чуют что-то близкое в незнакомце, что может означать сближение, дружбу, может быть — безопасность. Что-то типа: «Гляди! Видишь? Я не один в мире». Будто настойчивость, проекция собственного «я», отчаянный выстрел сигнальной ракеты в надежде на ответ, и вот ответ приходит, и ты напыживаешься, и все это слишком туманно, но все же радостно.

Даррен зевает.

— Ой бля, я совсем укатался. Алли, хорошая ночка вчера была, а?

— А то.

— Вот бы сейчас той дряни из заначки Питера, проснуться типа. А то я так и до Уэльса не доеду — засну, бля.

— А у тя с собой нету?

— Кокса? Не-а. Был бы, я б его уже нюхал, как ты думаешь?

— А чё ты с собой не взял?

— А то, что мы не имеем права просрать это дело, братан. Прикинь, какой-нибудь легавый на Овцеёбщине нас тормознет, мож, за скорость, или за проезд на красный, или еще чё-нить, увидит наши зенки, типа, обыщет тачку. И мы спалились. Прикинь, что сделает Томми. Мы пожалеем, что на свет родились, братан.

— Верно.

— Так что я оставил всякие развлекухи дома. Придется потерпеть, пмаешь. Ехать черти-куда, со скуки подохнешь. Даже мафона нет. Хоть музон бы послушали.

— Ну нам хоть заплатят.

— Да, полста монет. Сотню, если мы его найдем, а мне чё-то не верится, бля. Черт. Пятьдесят монет я могу заработать за два часа, бля, в Алли-доке [2], на сигаретах с «ангельской пылью» [3].

Пригород Ранкорна, ряд магазинов: газетная лавочка, букмекер, прачечная, пекарня Сэйера, рыба с жареной картошкой, китайская забегаловка. Еще одна газетная лавочка в конце улицы. Даррен останавливается у пешеходного перехода, где ждет молодая женщина. Он улыбается ей, пока она переходит дорогу у них перед носом, она чуть испуганно улыбается в ответ и отводит взгляд, потому что он продолжает следить за ней, не отрывая глаз от ее зада. Хриплым голосом:

— Давай-давай, мочалка. Шевели жопой. И будьте так любезны, мадам, позвольте мне обкончать ваше дребаное личико!

Алистер смеется. Мужчина средних лет в заляпанном краской синем комбинезоне, с пакетом из пекарни Сэйера, пытается последовать за девушкой, но Даррен газует, врубает передачу, и машина вылетает наперерез мужчине, промахнувшись мимо лишь на несколько дюймов. Тот вскрикивает, бросается назад на тротуар, спотыкается о бордюр и роняет пакет, оттуда выпадает упаковка булочек и лопается.

— Да не ты, старый хрен! Подождешь, бля!

Даррен хихикает, Алистер тоже. Они проезжают мимо автостопщика, стоящего с плакатиком «Хирфорд», Даррен гудит, оба показывают автостопщику средний палец и мчатся мимо. Опять смеются.

— Хер ему. Автобусом доедет, бля.

— Угу.

— Где ваще этот гребаный Хирфорд, а?

— Нинаю. — Алистер пожимает плечами. — Мы едем на Честер.

— Ага, а потом куда?

— К Бале.

— Не, я хочу сказать, куда мы ваще едем? Где наша, типа, конечная?

— Аберистуит.

Даррен улыбается и качает головой.

— Всегда ржу, как они смешно это говорят. Как будто рот полоскают. Не знаю, как это ваще можно выговорить, все эти дурацкие названия, бля.

— Лландерфел. Риулас.

— Заткнись, а? Ты меня всего заплевал. Ты знаешь, типа, озеро Бала? Ну вот, в нем никакая не вода. Это местные жители наплевали, пытались выговорить, как называется, где они живут.

— Чё, Бала? Это ж просто.

— Да нет же. Другие места как называются, вокруг, типа.

На круговой развязке они сворачивают направо, следуя указателю на Фродшем. По рампе — на магистраль, и гладко встраиваются в ровный поток машин, идущих на юг, в Уэльс. Двигатель и желудок Алистера рокочут и ропщут дуэтом.

— Это у тя в животе, братан?

— Угу. Жрать хочу, бля, сил нет.

— Правда?

— Угу. Чисто свиняк.

— Ну, остановимся, када границу переедем, тада купим чё-нить. Там есть одна почтовая лавочка, я хотел туда заскочить поглядеть, нельзя ли с нее чё поиметь.

— Не дождусь, жрать хочу так, что дохлую собаку съел бы.