Труп в холодильнике - Наталья Александрова Страница 3

Она вертелась перед зеркалом, когда открылась дверь и вошлата самая брюнетка с кривоватыми ногами. Насмешливо уставившись на Надежду, оназадела бокал с шампанским и перевернула его себе на платье.

– Какой идиот поставил здесь вино? – завизжала она.

Поскольку вопрос не адресовался к ней напрямую, Надеждапромолчала. Потом тщательно накрасила губы и вышла, оставив девицу замыватьплатье. На взгляд Надежды, платьице было так себе, хотя брюнетке, конечно, егожалко. Ну ничего, шампанское было сухое, от него пятен не останется.

Настроение у Надежды несколько повысилось, но все же онапредчувствовала, что с проклятой юбкой в этот вечер еще будут неприятности.

«Нет, все-таки зря я сюда пришла, – вздохнулаона, – и Саша тоже хорош! Знать бы, что жена у директора другая, надела быя то брусничное платье и чувствовала бы себя сейчас как королева!»

И точно, спокойно себя ощущала Надежда Николаевна только забанкетным столом. Когда кончились все тосты и закуски, публика потянуласьпотанцевать. Надежда тоже сгоряча собралась тряхнуть стариной, но проклятаяюбка уже успела перевернуться.

«Авторский крой, – вспомнила Надежда, – попадисьмне этот автор, я придушу его собственными руками! Ножницами зарежу! Булавкамик стене приколю!»

Она на ощупь выпрямила юбку, и тут муж потянул ее танцевать.Надежда прильнула к нему тесно, решив, что в такой позе юбка усидит на месте.Муж если и удивился, то ничего не сказал, он всегда был вежливым человеком.

После танцев Надежда Николаевна снова оказалась передогромным зеркалом и, как всякая нормальная женщина, бросила взгляд на своеотражение.

И настроение ее еще больше испортилось.

Проклятая юбка опять сдвинулась, молния уехала набок, и всяхудожественная асимметрия, которую так расхваливала продавщица и за которую сНадежды Николаевны содрали бешеные деньги, превратилась в форменное безобразие.В довершение этого кошмара Надежда перехватила в зеркале ехидный взглядкривоногой брюнетки, которая, высушив платье, бегала по залу, ища директорскуюжену.

– Зря я сюда пришла! – простонала Надежда Николаевна ибочком, вдоль стеночки, направилась в сторону дамской комнаты, чтобы в которыйраз привести костюм в порядок.

Путь ее лежал через зимний сад.

Кто-то, видимо, в целях экономии электричества выключил тамверхний свет, и растения были освещены только двумя или тремя декоративнымифонарями, спрятанными среди зелени. Это создавало в саду очень романтическоенастроение, но Надежде Николаевне было не до романтики: она, как уже былосказано, спешила в дамскую комнату, чтобы устранить непорядок в своемгардеробе.

Правда, пройдя мимо огромного фикуса, не смогла незадержаться: у нее дома тоже был фикус, правда, ему до этого нужно было расти ирасти... впрочем, не дай Бог, вырастет такой же огромный – придется прорубатьпотолок и договариваться с соседями сверху...

Эта мысль немного задержала Надежду, и тут она услышалавпереди, за развесистой пальмой (или, точнее, монстерой), какие-топодозрительные звуки.

Надежда замерла на месте, прислушалась. На какое-томгновение ей показалось, что за пальмой (или, точнее, монстерой) воркуютголуби. Это было довольно странно, и она осторожно выглянула.

И тут же отскочила обратно: за пальмой (или, точнее,монстерой), разумеется, не было никаких голубей. Там просто целовалась какая-топарочка.

За долю секунды даже при слабом освещении Надежда успелакое-что рассмотреть. Точнее, кое-кого, а именно женщину: это была довольнопривлекательная, хотя и немного полноватая блондинка с длинными волосами,одетая в красивое красное платье.

Мужчина, с которым обнималась блондинка, стоял спиной кНадежде, поэтому ей удалось заметить только синий, в узкую полосочку, костюм дазатылок. Затылок был самый обыкновенный – не лысый, не длинноволосый, аккуратноподстриженный. И волосы – не темные, не светлые, скорее, русые, а может,рыжеватые, а может, с легкой сединой, в полутьме было плохо видно.

Как уже было сказано, заметив целующуюся парочку, Надеждаотскочила обратно и затаилась за фикусом.

Она была в полной растерянности: вернуться в зал? Носбившаяся на сторону юбка делала это невозможным. Проскочить мимо воркующейпарочки? Тоже неприлично... поискать другой, обходный, путь?

Пока она мучилась и колебалась, обстановка за пальмойвнезапно изменилась: звуки поцелуев затихли, на какое-то время наступилатишина, а потом раздались приближающиеся шаги.

Надежда Николаевна в полной панике юркнула за фикус, приэтом чуть не своротив какое-то незнакомое растение в большущей кадке. Оназамерла, как мышь под метлой, и заметила удаляющуюся в сторону зала мужскуюфигуру. Видимо, женщина в целях конспирации ушла в другую сторону (скорее всеготуда, куда направлялась сама Надежда: после того, чем она занималась запальмой, или монстерой, блондинке, разумеется, нужно было поправить макияж).

Короче, в любом случае путь освободился.

Надежда Николаевна на всякий случай выждала еще пару минут,после чего выбралась из своего укрытия и двинулась в прежнем направлении.

Однако когда она обогнула пальму (которая при ближайшемрассмотрении оказалась все же монстерой), она увидела прежнюю блондинку.

Та никуда не ушла. Она полулежала на скамеечке, поставленнойв укромной нише среди растений. Голова блондинки была как-то страннозапрокинута, правая рука свесилась до самого пола...

– Девушка, вам плохо? – испуганно проговорила Надежда,подходя к скамеечке.

Блондинка не шелохнулась и не издала ни звука.

«Раньше она не была такой тихоней!» – подумала Надежда,склоняясь над незнакомкой.

Как уже было сказано, освещение в зимнем саду было романтическое,то есть его почти что не было. Но даже в этом скудном освещении НадеждаНиколаевна разглядела, что с блондинкой явно что-то не в порядке.

Во-первых, она не шелохнулась, даже когда Надежда почти донее дотронулась. Во-вторых, ее глаза были полуоткрыты, они смотрели сквозьНадежду на что-то, видимое только ей, только этой странной блондинке. Начто-то, чего и на свете-то, наверное, нет.

– Ой! – проговорила Надежда Николаевна отчего-то почтишепотом. – Ой, мама!

Однако несмотря на такие необдуманные восклицания, Надеждане грохнулась в обморок, не сбежала и не завопила благим матом. Она былаженщина решительная, практичная и храбрая. Поэтому вместо всего перечисленногоона сделала вполне правильную вещь: потрогала шею неподвижной блондинки в томместе, где у всякого нормального человека положено биться пульсу.

Пульса не было.

Из этого можно было сделать единственный вывод: блондинкабыла мертва. На всякий случай Надежда потрогала свою собственную шею в том жеместе. Там пульса тоже не было. Но именно этот факт окончательно убедилНадежду, что блондинке уже ничто не поможет.