Стена плача - Татьяна Бочарова Страница 3

Вскоре с кухни сладко запахло пшенной кашей и убежавшим молоком. В комнату, где трудилась Ася, доносилась отдаленная перебранка старухи и мальчика.

–А я говорю, съешь до последней ложки! Съешь, и все тут!– угрожающе рокотала Нинюся.

–Не бу-уду,– баском тянул Степка.

–А не будешь, станешь карликом. Во-от таким малюсеньким!

–Как тот, которого мы в цирке видели?– В голосе мальчика послышались оживление и интерес.

–Точь-в-точь таким,– поддакнула Нюнюся.

Ася улыбнулась и достала из сумки сложенное вдвое пляжное полотенце.

Спор на кухне затих. Очевидно, аргументы убедили Степку, и он принялся-таки за ненавистную кашу.

Ася подхватила с пола огромную стопку грязного белья и понесла в ванную. Мерно загудела нагруженная до предела стиральная машина.

–Мам!– в приоткрытую дверь просунулась загорелая мордашка, перемазанная кашей.– Можно я гулять на велике?

–Можно, иди.– Ася прижала сына к себе, погладила теплую вихрастую макушку.– Только умойся сначала.

–Вот именно!– подхватила подоспевшая Нинюся.– Сладу нет с этим фулюганом!

Она цепко схватила упирающегося Степку за плечо и сунула его под кран.

–Ай!– заверещал тот.– Холодная! Пусти!

–Чисто фулюган,– довольно повторила Нинюся, стаскивая с крючка мохнатое полотенце.– Настасья, мы с ним на сквер пойдем, там места поболее. Будет мальцу где развернуться.

–Ладно,– согласилась Ася и глянула на часы. До выхода на работу оставалось немногим более двух часов. За это время она планировала разгрести еще пару узлов и сварить обед.

Степка и Нинюся ушли.

Еще час Ася честно занималась разборкой вещей, наслаждаясь наступившей в доме тишиной, затем сунулась на кухню. Там оказалась прорва грязной посуды – Нюнюся, кажется, имела особый талант при приготовлении любого, даже самого легкого блюда использовать все имеющиеся в наличии тарелки, чашки и ложки.

Ася привычно повозмущалась, но ее сетования услышал лишь волнистый попугай Кеша, резво скакавший с жердочки на жердочку в своей клетке.

Делать было нечего. Она включила воду, взяла в руки губку, и в это самое время раздался оглушительный трезвон в дверь. Звонили так, будто на лестничной площадке, да и во всем доме бушевал пожар.

Ася со всех ног кинулась открывать, на бегу вытирая о фартук мокрые руки. Она щелкнула замком, распахнула дверь, и тут же на грудь ей упал рыдающий Степка. Нос его распух и кровил так, что и халат, и фартук сразу стали ярко-алыми.

Позади маячило белое, похожее на недоспелый блин лицо Нинюси.

–Господи! Что случилось?– дрожащим голосом проговорила Ася и тщетно попыталась оторвать от себя Степку, но тот вцепился в ее халат сильнее прежнего.

–Уби-ился!– в голос завыла Нинюся, протискивая грузное тело в прихожую.

–Как убился? Где?

–С лисапеда! Личиком прямо оземь! Ой, деточка-а!– Нинюся принялась мерно раскачиваться из стороны в сторону, подвывая в тон Степкиному реву.

Несколько секунд Ася беспомощно смотрела на них обоих, затем решительно рванула сына за плечи.

–А ну-ка тихо! Тихо, я сказала! Замолчите, оба!

Окрик возымел действие. Степка вздрогнул и затих, а с ним и старуха.

–Так-то лучше.– Ася внимательно оглядела залитое слезами и кровью лицо сына. Видимых ран не было, однако кровь не останавливалась, все текла и текла из носа.

–Нинюся, мигом, намочи полотенце в холодной воде!

–Ага.– Старуха тяжело протопала в ванную и вернулась, выполнив Асино приказание.

Полотенце приложили к носу, а самого Степку усадили на широкую банкету возле вешалки. Он больше не плакал, лишь плечи дергались в такт судорожным всхлипываниям. Ася осторожно присела рядом.

–Мамочка!

–Что, милый?

–А я н-не…н-не умру?

–Да что ты!– Ася погладила его по мокрой щеке.– Бог с тобой. Сейчас кровь остановится, и все пройдет.

–Точно?– беспокойно спросил Степка.

–Точно.

Он облегченно выдохнул и прикрыл глаза.

–Надо бы съездить в травмпункт,– вполголоса проговорила Ася.– Вдруг сотрясение мозга?

–Ой!– снова взвыла Нинюся.

Кровотечение тем временем почти прошло. Степка полулежал на банкетке, голова его удобно устроилась у Аси на коленях.

–Где-нибудь болит?– Она тихонько потормошила сына.

–Не-а. Я пить хочу.

–Сейчас принесу.– Она потихоньку поднялась, сбегала на кухню, налила в стакан соку.

Затем, слегка поколебавшись, достала с полки другой стакан, накапала туда тридцать капель валокордина, составила оба стакана на поднос и принесла в прихожую.

–Держите.– Ася протянула валокордин Нинюсе, а Степку напоила соком из своих рук. Тот выпил с жадностью, захлебываясь и шмыгая носом.

–Мам!

–Что, детка?

–А можно опять кататься?

Совсем уже было успокоившаяся Нинюся едва не выронила стакан.

–Ну что ты, Степочка.– Ася бережно отерла с его мордашки остатки крови и сок.– Какое уж тут катание! Тебе сейчас полежать надо. Ужасно, что нету времени показать тебя доктору. Ну да ладно, вечером папа вернется, посмотрит, все ли в порядке. Давай, я отведу тебя в кроватку.

Степка скривил физиономию, собираясь вновь зареветь, однако раненый нос, очевидно, причинял ему боль. Так или иначе, но плакать он передумал, послушно встал с банкетки и поплелся за Асей.

В светлой детской с яркими, солнечно-желтыми обоями Ася стянула с сына запачканную кровью рубашку, надела на него пижаму и уложила в постель.

–Мультики хочу,– капризно потребовал Степка.

Ася молча щелкнула пультом. На экране запрыгал Аладдин.

Она искоса взглянула на большие настенные часы. Почти двенадцать. Ни о каком обеде не может быть и речи. Нужно срочно отмываться и лететь в ДК. В четверть второго уже приходят спонсоры, а до этого необходимо размять девчонок, посмотреть, в каком состоянии зал, проверить фонограммы.

Ася вышла из детской и едва не налетела на Нинюсю. Та с потерянным видом стояла возле самого порога, не решаясь зайти. Мертвенная бледность так и не сошла с ее одутловатого лица, полные, сплошь в фиолетовых прожилках руки заметно тряслись.

–Тебе плохо?– вновь заволновалась Ася.– Может, нужно укол?

Нинюся молча помотала головой, беззвучно разевая рот, точно выброшенная из воды рыба.

–Ну, успокойся.– Она обняла старуху за плечи.– Все обошлось. Ты ни в чем не виновата. Сядь, посиди, а лучше приляг. Я сейчас Сереже позвоню, чтобы пораньше освободился.