Сэди после смерти - Эд Макбейн Страница 3

– Что скажете о мистере Флетчере? – спросил Клинг.

– А что о нем сказать? – пожал плечами швейцар. – Приличный человек, адвокат. И вот смотрите, что происходит. Возвращается он домой и что обнаруживает? Лежащую на полу мертвую жену, которую, возможно, прикончил какой-то псих наркоман. И что это – жизнь? Кому такая жизнь вообще нужна? Уже спокойно в собственную спальню зайти нельзя – того и гляди, что на тебя кто-нибудь бросится. Куда это годится?

– В котором часу мистер Флетчер вернулся домой? – поинтересовался Берт.

– Где-то в половине одиннадцатого, – отозвался Фил.

– Вы уверены?

– Совершенно уверен, – решительно кивнул швейцар. – И знаете почему? Живет тут у нас в квартире двенадцать-С миссис Хоровиц. То ли у нее нет будильника, то ли она его ставить не умеет – муж умел, да помер два года назад. Одним словом, каждый вечер она звонит мне, уточняет, который час, и говорит, во сколько мой сменщик должен разбудить ее утром. Само собой, у нас здесь не гостиница – ну и что? Отказать старушке в такой ерунде? Вы бы отказались? То-то и оно. Кроме того, на Рождество она дает щедрые чаевые, а Рождество у нас не за горами. Так вот, сегодня вечером она звонит мне, спрашивает: «Какое сейчас точное время, Фил?» – я смотрю на свои часы, отвечаю, что половина одиннадцатого, и в этот самый момент подъезжает такси и из него выходит мистер Флетчер. Тут миссис Хоровиц просит передать моему сменщику, чтобы тот разбудил ее в половине восьмого, я отвечаю, что все сделаю в лучшем виде, вешаю трубку и скорей к мистеру Флетчеру помочь с чемоданом. Вот так я и запомнил точное время.

– И мистер Флетчер сразу поднялся к себе в квартиру? – уточнил Клинг.

– Ну конечно, – Фил удивленно посмотрел на детектива, – а как иначе-то? Чего ему еще было делать в половине одиннадцатого вечера? Гулять по нашему райончику? Да это ж чистой воды самоубийство.

– Спасибо за вашу помощь, – поблагодарил полицейский.

– Не за что, – пожал плечами швейцар, – у нас тут вечно что-нибудь происходит.

Тем временем в отделении полиции шел допрос. Детективы обступили Джеральда Флетчера, образовав своего рода треугольник. Вершинами этого импровизированного треугольника были Питер Бернс, Мейер и Карелла. Полицейские внимали мистеру Флетчеру, и с их лиц не сходило изумленное выражение. Джеральд сидел на стуле, скрестив на груди руки. Супруг убитой посчитал излишним снимать шляпу, шарф, пальто и перчатки, отчего создавалось впечатление, что он в любой момент готов отправиться на улицу и желает во всеоружии встретить удары непогоды. Беседа проходила в маленькой каморке без окон, а табличка на единственной двери из матового стекла недвусмысленно гласила: «Комната для допросов». Обстановка каморки отлича-лась варварской роскошью: в ней имелись два стула с прямыми спинками, длинный стол – все это двадцатых годов. Стену напротив стола украшало зеркало, причем (хе-хе!) совсем непростое. На самом деле оно представляло собой одностороннее зеркальное стекло. Это означало, что находившиеся в комнате допросов видели в стекле только свое отражение, а вот расположившийся снаружи наблюдатель мог наслаждаться зрелищем происходящего внутри каморки, сам при этом оставаясь незамеченным. Стражи закона не всегда действуют напрямик – порой они идут окольными путями. Впрочем, преступ-ники тоже не лыком шиты. Во всем городе вы не найдете ни одного уголовника, который не смог бы с первого взгляда распознать одностороннего зеркала. Честно говоря, нередко случается, что преступники, обладающие чувством юмора, подходят вплотную к зеркалу, после чего начинают показывать язык и корчить рожи, выражая подобным образом всю свою безграничную любовь и уважение полицейским, наблюдающим за ними по ту сторону стекла. Именно таким образом демонстрируются взаимное уважение и восхищение, существующие между теми, кто охраняет закон, и теми, кто его нарушает. Пойдешь кривой дорожкой – угодишь за решетку. А раз тебе светит небо в клеточку, то минутка юмора не повредит. Так вроде говорил Еврипид.

Честность Джеральда Флетчера, которую можно было даже назвать суровой прямотой, полицейских удивила, но не потрясла. Одно дело говорить об убийстве супруги без лишних ужимок и заламываний рук, и совсем другое – упорно добиваться себе пожизненного срока. Последним Джеральд Флетчер и занимался.

– Я ее ненавидел. Люто, – сообщил задержанный.

Мейер удивленно приподнял брови и посмотрел на Бернса, брови которого тоже поползли вверх, а затем перевел взгляд на Кареллу, стоявшего лицом к зеркалу и рассматривающего в нем свое отражение с точно такими же выгнутыми бровями.

– Мистер Флетчер, – кашлянул лейтенант Бернс, – насколько я понимаю, вы знаете о ваших правах. Мы зачитали их вам и…

– Я был о них в курсе задолго до того, как вы мне их зачитали, – отозвался Джеральд.

– Мне также известно, что вы согласились отвечать на вопросы без адвоката… – продолжил Бернс.

– Я сам адвокат, – снова перебил полицейского Флетчер.

– Я просто хотел уточнить…

– Я прекрасно понимаю, что именно вы хотели уточнить! – отрезал задержанный. – Да, я готов отвечать на все ваши вопросы без адвоката.

– И все же, – настойчиво произнес Бернс, – я считаю своим долгом напомнить вам, что речь идет об убийстве…

– Да, да, об убийстве моей прекрасной, чудесной жены, – ядовитым тоном закончил Джеральд.

– Это преступление относится к категории тяжких…

– И при этом из всех преступлений данной категории карается строже всего, – снова не дал договорить лейтенанту Флетчер.

– Совершенно верно, – кивнул Бернс.

Он в принципе не отличался красноречием, а в присутствии Флетчера на него и вовсе напало косноязычие. Лейтенант был крепко сбит, напоминая телосложением полузащитника из футбольной команды «Викинги Миннесоты». На его круглой голове, покрытой седеющими волосами, уже появилась небольшая залысина. Бернс поправил узел на галстуке, прокашлялся и в поисках поддержки посмотрел на коллег. И Мейер, и Карелла разглядывали шнурки своих ботинок.

– Ладно, смотрите сами, – вздохнул Бернс. – Если вы отдаете себе отчет в том, что делаете, – можете продолжать. Мы вас предупредили.

– Предупредили, предупредили, – покивал Джеральд, – причем неоднократно. Впрочем, совершенно не представляю, зачем вам это понадобилось. Лично я считаю, что бояться особо нечего. Да, мою жену убили. Кто-то спровадил эту паскуду на тот свет. Но это был не я.

– С одной стороны, мистер Флетчер, нам очень приятно, что вы спешите нас в этом заверить, однако для того, чтобы развеять наши сомнения, одних лишь ваших заверений мало, – промолвил Карелла и сам удивился, услышав звук собственного голоса.

Неожиданно Стив понял, что пытается произвести на Джеральда впечатление, заставить его сменить благожелательно-снисходительный тон. «Да я же будто умоляю его: взгляните на меня, вслушайтесь в мои слова, я не тупой легавый, я умный, образованный человек, я понимаю смысл сказанного вами, мне ясен ваш сарказм и даже ваша язвительность», – подумал Карелла. Стив был высоким мужчиной спортивного телосложения, с прямыми каштановыми волосами и карими глазами. Он стоял, прислонившись к старому, исцарапанному столу, скрестив руки на груди. Как только до него дошло, что он невольно подражает Флетчеру, детектив тут же сменил позу и вперил сверлящий взгляд в задержанного, ожидая ответа. Джеральд ответил ему той же монетой.