Где распростерся мрак… - Майкл Ридпат Страница 3

Магнус и Ленаэн успели проработать в паре не так уж и долго. Ленаэн, в свои пятьдесят три, на двадцать лет старше Магнуса, был опытным и хитрым оперативником, числился на хорошем счету, к тому же накоротке знал чуть ли не всех сотрудников бостонского управления — особенно тех, кто мог похвастать фамилией ирландского происхождения. Но отличался ленцой. За три прошедших десятилетия он настолько освоил формальные методы полицейской службы, что ухитрялся выполнять лишь самый минимум работы. И все ему сходило с рук.

Магнус же видел вещи под иным углом зрения. Стоило ему закрыть одно дело, как он тут же набрасывался на следующее; в отделе ходили легенды о его феноменальной способности вычислить и прищучить того или иного злодея. А вот Ленаэн считал, что на свете всегда было и всегда будет два сорта людей — хорошие и плохие, — и ничего, дескать, с этим не поделаешь. Ни он сам, ни Магнус, ни вся бостонская полиция не сможет изменить вековечный порядок вещей. Зато Магнус полагал, что все жертвы без исключения, в том числе ближайшие родственники, имеют полное право на справедливость, и, следовательно, ее надо всеми силами добиваться. Словом, отношения между партнерами были, мягко выражаясь, не самыми лучшими.

Однако вплоть до того момента Магнус и не подозревал, что Ленаэн принадлежал к «оборотням».

На свете есть две вещи, которые более всего ненавистны любому честному копу. Во-первых, коллега-оборотень. А во-вторых, коллега-стукач, который закладывает своих же товарищей. Магнусу, впрочем, выбор дался без особых душевных мук: он решил, что, если людишкам вроде Ленаэна не давать по рукам за порчу улик, пропадут впустую все те усилия, которые Магнус вкладывал в свою работу.

Он знал, что мнение большинства окажется на его стороне, хотя сыщутся и такие, кто взглянет на это дело сквозь пальцы либо попытается убедить себя, что Магнусу попросту померещилось, что старина Шон Ленаэн никак не может принадлежать к числу плохих парней. А кто-то скажет, что если Шон решил подзаработать себе на пенсию, подоив какого-то мерзавца, который только что укокошил другого подонка, то тем более флаг ему в руки. Мол, тридцать лет безупречной службы на страже жизни и здоровья добрых жителей Бостона дают Ленаэну такое право…

Вот почему Магнус прямиком отправился к шефу, потому как здесь годился только Уильямс. Действительно, тот разобрался в ситуации, а еще через пару недель вышел приказ о присвоении Магнусу сержантского звания, так что партнерство с Ленаэном закончилось. Из другого штата прислали группу агентов ФБР в штатском, началось широкомасштабное внутреннее расследование делишек Ленаэна и еще двух копов, О’Дрисколла и Монтоя. Федералы обнаружили, что вся троица подкармливалась из денег доминиканской банды под предводительством некоего Педро Сото, который держал свой штаб в Лоренсе, полувымершем фабричном городишке неподалеку от Бостона. Сото оптом поставлял кокаин и героин для уличных группировок по всей Новой Англии. Продажных копов арестовали и в конце концов довели дело до процесса. Вскоре Магнусу предстояло выступить на нем в качестве главного свидетеля обвинения.

Увы, федералам не удалось добыть достаточно улик, чтобы предъявить обвинение Сото. Доминиканец до сих пор болтался на свободе.

— Расслабился один раз — где гарантия, что это не повторится? — заметил Уильямс. — Если мы не предпримем мер, через пару недель будет уже поздно. Ты попал на мушку серьезным людям.

— А я в толк взять не могу, с какой стати они решили меня убрать, — пожаловался Магнус. — Понятное дело, мои показания упекут Ленаэна за решетку, но ведь я ничего не могу повесить ни на Сото, ни на прочих доминиканцев. К тому же вы сами говорили, что Ленаэн колоться не хочет.

— Федералы считают, что в том-то все и дело. Ленаэн меньше всего желает загреметь в тюрьму особо строгого режима, в камеру к соседям-рецидивистам. Такой судьбы и врагу не пожелаешь, не говоря уже про копа. Ему лучше заранее удавиться… Зато если на суде не прозвучат твои показания, он будет свободен как птичка. В общем, руководство полагает, что он предъявил доминиканцам ультиматум: или они тебя стирают с доски, или он их всех сдает. Причем то же самое может сделать и Монтой. Если же ты отдашь концы, Ленаэн и оба его подельника выходят из игры, а Сото продолжает свой бизнес как ни в чем не бывало… Но вот если ты доживешь до дня дачи показаний в суде, то Ленаэн пойдет на сделку с ФБР, а Сото и его ребятам придется закрыть лавочку и улепетывать к себе в Доминикану. Если, конечно, мы первыми до них не доберемся. — Уильямс бросил на Магнуса оценивающий взгляд. — И вот почему надо придумать, как с тобой поступить.

С логикой шефа не поспоришь. Но полномасштабная программа защиты свидетелей предполагает, что придется начать новую жизнь, под новым именем да еще в противоположном конце страны. Этого Магнусу никак не хотелось.

— Понятно… У вас уже имеются предложения?

— Если честно, то да, — улыбнулся Уильямс. — У тебя ведь есть исландский паспорт?

— Ну да. Так же как и американский. Двойное гражданство.

— И языком владеешь?

— Да, более-менее. Отец сюда переехал, когда мне было двенадцать. Впрочем, после его смерти я ни разу не говорил на исландском.

— Другими словами?

— В ту пору мне было двадцать.

Уильямс позволил себе краткую паузу, тем самым выражая сочувствие.

— Как бы то ни было, я подозреваю, что ты по-исландски говоришь лучше всех нас, вместе взятых.

Магнус усмехнулся:

— Пожалуй… А к чему это все?

— Месяца два назад мне позвонил старый друг из нью-йоркского городского управления — до него, мол, донеслись слухи, будто у меня есть один сотрудник, который владеет исландским. Дело в том, что к ним заезжал национальный комиссар исландской полиции и просил выделить следователя в помощь. Причем не обязательно из старших офицеров; просто ему нужен советник, обладающий богатым опытом ведения разнообразных уголовных дел, которые может предложить наша великая страна. Судя по всему, у них в Исландии с убийствами довольно туго… или по крайней мере так было до самого последнего времени. Ну и, разумеется, если этот советник будет еще и изъясняться по-исландски, то это только приветствуется.

— Что-то я не припомню разговоров на эту тему, — заметил Магнус.

Уильямс улыбнулся:

— А их и не было.

— Отчего же?

— Да все по той же причине, из-за которой я сейчас тебе это излагаю. Ты один из моих лучших сотрудников, и потерять такого специалиста мне никак не улыбается. Но я скорее соглашусь увидеть тебя в исландском иглу, чем в бостонском морге.

Магнус давно бросил попытки объяснить людям, что в Исландии нет иглу. Не найти там и эскимосов, а если белые медведи и встречаются, то очень-очень редко. На родине он не появлялся со дня похорон отца и никогда не думал о возвращении… хотя в данную минуту такой вариант выглядел вполне здравым.

— Так вот, буквально час назад я созвонился с этим исландским комиссаром. Он до сих пор не нашел себе советника и был весьма обрадован моим предложением подыскать ему следователя с исландским языком. Ну, как тебе эта идея?