Проходные дворы - Эдуард Хруцкий Страница 29

Чем же отличались братья Партеры и Николай Панаретов? Это был вполне современный тандем: коммерсанты-аферисты Партеры и бандит Николай Панаретов.

Сначала о Панаретове. Он окончил гимназию, поступил в Петербургский университет. Был страстным меломаном, изучал индийскую философию, занимался йогой. Когда началась война, он добровольно пошел в школу прапорщиков, отважно воевал, раненным попал в плен, шесть раз бежал из офицерских лагерей и тюрем.

Занятия йогой помогли ему прикинуться парализованным, и его обменяли на тяжело раненного офицера австро-венгерской армии. Каково же было изумление работников шведского Красного Креста, производивших обмен, когда на русской границе парализованный поручик Панаретов спрыгнул с носилок и пустился в пляс!

Военный Петроград принял его как героя. Панаретов написал свои воспоминания о плене, закрутил роман с одной из фрейлин императрицы. А тут и революция подоспела. Склонность к авантюризму заставила Панаретова примкнуть к большевикам. Он вступил в партию, стал политработником на фронте. Потом его перевели в Киевскую ЧК. Там он достаточно успешно боролся с деникинской агентурой и бандитами батьки Ангела.

Панаретов любил красивую жизнь, гулянки, женщин. Естественно, для этого понадобились средства. И он нашел самый простой выход — начал прикарманивать деньги и ценности, изъятые у бандитов.

ЧК в те годы была организацией строгой и аскетичной. Разгульная жизнь начальника отдела Панаретова явно бросалась в глаза. Провели внутреннее расследование, и Панаретов навсегда расстался с ЧК и партийным билетом. Работая в спецслужбе, он, что естественно, завел обширные знакомства среди киевского криминалитета.

Так он вышел на фальшивомонетчиков братьев Партер, организовавших фабрику фальшивых денег на квартире раввина киевской синагоги. С ними Панаретов провернул аферу века.

Когда-то я писал о деле Павленко — аферисте, организовавшем во время войны липовую воинскую часть. Но тогда я не знал, что у него были предшественники.

Панаретов с веселыми братишками изготовил липовые документы и зарегистрировал в губвоенкомате туфтовую воинскую часть. В течение восьми месяцев они получали обмундирование, продукты и фураж для лошадей на две тысячи кавалеристов.

Но жизнь тихого афериста не устраивала кипучую натуру Панаретова, и он уезжает в Москву, где сколачивает банду. В нее вошли младший из братьев фальшивомонетчиков Исаак Партер, Михаил Боров, Яков Лейкин, Саша Киевский и Михаил Потоцкий. Наводчиком служил некий Боровский — человек, вращавшийся в кругах московских коммерсантов. Он дружил с мануфактурщиками, ювелирами, рестораторами. Часто наносил им визиты, считался незаменимым тамадой и душой компании.

Кстати, для сведения: нынче тоже есть такие «прекрасные» парни.

За два года по точным наводкам было совершено два десятка налетов на квартиры крупных нэпманов. Но справедливости ради надо сказать, что все ограбления обошлись без кровопролития. Панаретов предупреждал своих отморозков, что стрелять можно только в случае задержания.

Как странно, что о банде Леньки Пантелеева в Питере в те годы так много шумели, а о Панаретове, который взял значительно больше денег, мы ничего не знаем.

К сожалению, Федору Мартынову не удалось в месячный срокликвидировать банду Панаретова: главарь прекрасно знал методы работы ВЧК-ОГПУ. Да и Мартынов не хотел терять своих людей. Слишком уж хорошо были вооружены люди его бывшего коллеги. Поэтому тут следовало продумать оперативную комбинацию.

Проанализировав налеты, Мартынов пришел к выводу, что все они связаны с одним человеком — Боровским. Только он, не будучи коммерсантом, посещал все эти дома.

Оперативная разработка установила, что Боровский постоянно играет в казино на Страстной площади и является завсегдатаем ипподрома. Образ жизни ведет широкий, что не соответствует положению мелкого служащего Московской биржи. Вот ему-то через агента скинули информацию, что в доме № 12 на Маросейке хозяин — крупный ювелир в прошлом — прячет бриллианты и сто тысяч английских фунтов.

Панаретов со своими людьми пришел туда, и банду взяли без единого выстрела. Любопытно, что за ночь до расстрела Николай Панаретов написал многостраничное сочинение — «Исповедь бандита». Оно заканчивается так:

«Цепляться за земные привязанности и радости тоже смешно: неужели меня устаивает, что я до смерти еще съем определенное количество обедов и полюблю еще несколько женщин. Верьте не верьте, а мне безразлично, когда умереть. Я знаю, что пошел против общества, против его законов вполне сознательно и со мной не приходится церемониться.

Мысль — это другое дело: ее жаль. Толчок был дан. Окончательно все продумал: увидел, что ошибся в среде и тактике жизни. С каждым днем присматриваюсь все ближе и вижу: нет идеологичности, а есть лишь трусливое, животное цепляние за органическую жизнь.