Горький, свинцовый, свадебный - Влада Юрьева Страница 29

Севера не покидало ощущение, что он сходит с ума, медленно, но верно.

Он держался за логику, факты и здравый смысл, сколько мог. Но в последнее время даже это ускользало от него.

Он видел, что перед ним Мария. Он слишком сильно любил ее, чтобы не узнать! Да, исчезли воздушные льняные кудри, сменившись тяжелыми медовыми прядями. Она похудела, стала смуглее от загара. Но это такие ничтожные перемены на общем фоне! Даже время практически не тронуло ее, она выглядела моложе своих лет.

Жесты и мимика тоже совпадали. Когда ее что-то смешило, она забавно морщила носик. Не повышала голос, если злилась. Старалась побольше и пошире улыбаться, когда ей грустно. Что это, просто отдаленное совпадение? Или память уже играет с ним злые шутки?

Та, в ком он узнал Марию, не могла ею быть. Во-первых, Мария умерла. Во-вторых, у нее другое имя — Вероника. А в-третьих, сама Мария узнала бы его! Зачем ей скрываться?

Он проверил Интернет, увидел, что никаких упоминаний о Марии Крестовской за последние десять лет не было. По крайней мере, его Марии! А вот информации, посвященной Веронике Аргос, хватало. Это был не персонаж, созданный специально для проекта, а вполне реальный человек.

Получается, истинная картина мира противоречила тому, что Север видел своими глазами. Разве это не сумасшествие? Когда тебе все вокруг твердят, что трава на самом деле красная, а ты знаешь, что она зеленая, — кто сходит с ума, ты или окружающие?

Север оказался к такому не готов. Он уже похоронил Марию и в сердце, и в сознании. Расставание с нею оставило ему в наследство боль, от которой нельзя избавиться, и тем не менее прошлое казалось завершенным этапом.

Пока не появилась она. И этой своей схожестью Вероника жутко его злила! Как будто она нарочно скрывала от него правду. Он начал замечать это уже на третьем этапе проекта, а теперь, когда они столько времени проводили вместе, ощущение лишь усиливалось.

Он не мог спать. Просто лежал ночь за ночью и смотрел в темный потолок, слушал ее спокойное дыхание рядом с собой. Он пытался понять, призрак она или на самом деле живая. Усталость накапливалась, острый недостаток сна порождал нервозность. Вероника просто бесила его, но этому гневу постоянно противоречила любовь к Марии. Ему казалось, что он загнан в угол, и стены сдвигаются вокруг него, угрожая раздавить в любую минуту.

Она, кажется, что-то замечала. Иногда она смотрела на него так задумчиво, почти мечтательно, что мурашки шли по коже. А иногда, казалось, смеялась. И он был на грани… Нужно было бросить этот проект и вернуться в Москву, как того требовал инстинкт самосохранения, но Север просто не мог.

У него сейчас не было жизни, за которую стоит держаться. А Вероника, как бы она его ни раздражала, давала ему странную, отчаянную надежду.

Он лежал на кровати, в очередной раз пытаясь заснуть. Горела только настольная лампа, и комната была заполнена мягким полумраком. Вероника работала за компьютером, и он надеялся, что без ее присутствия в кровати уснуть будет проще.

Надежда долго не продержалась. Лежа на своем привычном месте, он мог наблюдать за ней, смотреть, как она хмурится, глядя на экран, как между делом убирает за ухо золотую прядь волос. В груди засела ноющая боль…

Она хотела и вовсе уйти в библиотеку, чтобы не мешать ему, но там обосновались Полина и Валентин, и минимум один из них был склонен без спроса заглядывать в монитор. Поэтому Вероника осталась в их спальне. Север был рад этому.

— Ты не спишь? — Вероника вопросительно посмотрела на него, и он вздрогнул от неожиданности. Он уже привык к тишине, нарушаемой лишь щелчками мышки.

— Нет.

Он не скрывал от нее свою неприязнь — иногда даже проявлял слишком бурно, и за это ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать.

— Мне нужно твое мнение. У меня тут получается нечто странное!

Она всерьез занималась расследованием, он уже не мог. Сначала пытался, напоминал себе, ради чего пришел сюда, но потом добавился недостаток сна, и Север махнул на проект рукой. Однако сейчас речь шла о работе с ней, и он не мог отказаться.