Четверо Благочестивых. Золотой жук - Эдгар Аллан По Страница 29

Когда на станции «Кенсингтон» поезд остановился, один из пассажиров не спеша прошел по перрону, нашел свой вагон, открыл дверь и тут же отшатнулся, закашлявшись. К нему тут же подбежали носильщик и взволнованный станционный служитель. Когда они широко открыли дверь вагона, густой, тошнотворный запах миндаля распространился по станции.

Пока станционный инспектор разбирался что к чему, у вагона собралась небольшая толпа возбужденных пассажиров, которые вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри. Вскоре явились врач с носилками и полицейский с улицы.

Вместе они вынесли из вагона тело мертвого человека и положили его на платформу.

– В вагоне нашли что-нибудь? – спросил полицейский.

– Соверен и разбитый пузырек, – ответили ему.

Полицейский заглянул в карманы мертвеца.

– Сомневаюсь, что у него при себе имеются какие-нибудь документы, – со знанием дела произнес он. – Что это? Билет в первый класс… Думаю, скорее всего, самоубийство… О, тут и карточка имеется…

Он взял карточку, повернул, и лицо его изменилось. Раздав кое-какие торопливые указания, полицейский бросился к ближайшему телеграфу.

На Даунинг-стрит суперинтендант Фалмут, который позволил себе несколько часов сна, проснулся с неспокойным сердцем и тягостным ощущением, что, несмотря на все принятые меры, этот день закончится катастрофой. Не успел он одеться, как объявили, что прибыл комиссар.

– Я получил ваш рапорт, Фалмут, – сказал глава полиции. – Вы поступили совершенно правильно, освободив Маркса… Утром от него не было новостей?

– Нет.

– Гм, – задумчиво произнес комиссар. – Я тут подумал… – Он не закончил предложения. – А вам не приходило в голову, что «Четверо» могут догадаться об опасности?

Детектив удивленно поднял брови.

– Разумеется, приходило, сэр.

– А о том, что они могут в таком случае предпринять, вы задумывались?

– Н-нет… Разве что попытаются покинуть страну.

– А что, если пока этот Маркс ищет их, они сами захотят найти его?

– Билл – умный парень, – в голосе детектива послышалась тревога.

– Они тоже, – кивнул комиссар. – Я вам советую: найдите Маркса и приставьте к нему двух своих лучших людей.

– Это надо сделать немедленно, – согласился Фалмут и добавил: – Боюсь, об этом надо было подумать сразу же.

– Я собираюсь встретиться с сэром Филиппом, – сменил тему комиссар и с неуверенной улыбкой добавил: – Придется его немного попугать.

– Что вы имеете в виду?

– Мы хотим, чтобы он отказался от своей затеи. Вы утренние газеты читали?

– Нет, сэр.

– Все в один голос твердят, что такой законопроект должен быть снят… Что он не стоит такого риска, и что мнения в стране по этому поводу разделились. Но на самом деле они просто боятся последствий, и, честное слово, у меня тоже душа не на месте.

Он поднялся по лестнице, и на площадке его на время задержал один из дежурных офицеров.

Эту систему приняли после происшествия с ряженым «детективом». Теперь министр иностранных дел постоянно находился на осадном положении. Охранявшие его полицейские не доверяли никому. Был введен пароль и приняты все возможные меры, чтобы избежать повторения прошлой ошибки.

Комиссар уже собрался постучать в дверь министра, но вдруг почувствовал, что его поднятую руку перехватили. Он недоуменно повернулся и увидел Фалмута с перекошенным мертвенно-бледным лицом.

– Они прикончили Билли, – прошептал детектив. – Его только что нашли в вагоне метро на «Кенсингтоне».

Комиссар присвистнул.

– Как это было сделано? – спросил он.

– Испарения синильной кислоты. Работают по науке, – в отчаянии произнес Фалмут и упавшим голосом добавил: – Прошу вас, сэр, убедите его снять этот чертов законопроект. – Он кивнул на дверь сэра Филиппа. – Нам его не спасти. Я сердцем чувствую, он обречен.

– Не говорите глупостей! – строго сказал комиссар. – Вы слишком взволнованы. Вам надо было больше спать, Фалмут. Вот уж не ожидал услышать от вас такое… Мы обязаны его спасти.

Он отошел от двери и подозвал к себе одного из офицеров, наблюдавших за лестничной площадкой.

– Сержант, передайте инспектору Коллинсу, пусть срочно собирает резервы. Я сегодня вокруг Рамона такой заслон поставлю, – продолжил он, обращаясь уже к Фалмуту, – мышь не проскочит!

И через час Лондон стал свидетелем такого, чего еще не ни разу не видел за всю свою историю. Из каждого района столицы в центр стали съезжаться небольшие армии полицейских. Они прибывали поездами, трамваями, моторными омнибусами, всеми передвижными средствами и видами транспорта, которые можно было реквизировать или изъять. Реки стражей порядка текли с железнодорожных станций, заполняя улицы, пока ошеломленный Лондон не притих, увидев всю мощь силы, охраняющей его покой.

Весь район Уайтхолл вскоре был забит полицейскими от края до края, Сент-Джеймсский парк почернел от людей в форме. Одновременно с этим улицы Уайтхолл, Чарлз-стрит, Бердкейдж-уок и восточная сторона Малла были перекрыты для транспорта плотными фалангами конных полицейских, Сент-Джордж-стрит находилась в руках властей, на крыше каждого здания дежурили стражи порядка. Тщательнейшие обыски были проверены в каждом доме, в каждой комнате, из окон которых открывался хоть малейший вид на резиденцию министра иностранных дел. Лондон как будто оказался на военном положении. И в самом деле, двум гвардейским полкам было приказано весь день находиться в состоянии полной боеготовности. В кабинете сэра Филиппа комиссар и Фалмут делали последние попытки переубедить упрямого политика, чья жизнь подверглась опасности.

– Говорю же вам, сэр, – наседал комиссар, – мы сделали все возможное, но мне по-прежнему страшно. Эти люди пугают меня, как что-то сверхъестественное. Меня не покидает ужасное ощущение, что, несмотря на все предосторожности, мы что-то упустили из виду, оставили незащищенным какой-нибудь переулок, который эти дьяволы используют в своих гнусных целях. Смерть этого Маркса лишила меня покоя… Эти «Четверо» не только вездесущи, но и всесильны. Умоляю вас, сэр, ради всего святого, подумайте еще раз, прежде чем окончательно отвергнуть их условия. Ну неужто этот законопроект так необходим, а? – Он выдержал паузу. – Стоит ли из-за него умирать?