Биография smerti - Анна и Сергей Литвиновы Страница 29

– Прошу!

Таня изумленно вступила в крошечную пыльную комнатуху. Какая-то каморка – площадью метров в шесть квадратных и без единого окошка. Да еще, по контрасту с роскошным особняком все здесь было какое-то... ободранное – небрежно поклеенные обои в мещанский цветочек местами вздулись, а кое-где и вовсе свисают клочьями, стол, перегородивший почти всю комнату, колченогий. И даже электричества нет – только ржавый подсвечник с наполовину оплывшей свечой.

Стульев в каморке оказалось всего два. Пока Фаина чиркала спичкой и зажигала свечу, Холмогорова приказала Тане:

– Стань вон туда, в угол. И не мешай.

Ничего себе хамство! Садовникова, наивная, полагала, что второе сидячее место ей предложат, но у экономки статус, получается, выше. Да еще Фаина, коза старая, держится здесь с таким достоинством... Похоже, пыльная комнатушка – исключительно ее территория.

Домоправительница разместилась на одном из стульев – причем выбрала более удобный, с мягким седалищем! – и выложила на стол колоду карт.

«Неужели гадать будут?!» – изумленно взглянула на Холмогорову Татьяна. Но та ее будто и не замечала. Сидела вся какая-то отрешенная, голову откинула назад, глаза полуприкрыты... А Фаина, между тем, перемешала колоду и начала раскладывать карты. Те, заметила Таня, были самые обычные, каким в «дурака» играют, от шестерки до туза. Но только ничего похожего на стандартное гадание, когда в центр кладут даму или короля, а вокруг порциями выкладывают «что на сердце» и «что будет». Экономка же просто помещала карты в рядок, одну за одной. Внимательно их рассматривала. Качала головой и молчала. А Марина Евгеньевна смотрела на нее со все нарастающим напряжением.

«Теперь верю, что она и меня по гороскопу выбирала, – насмешливо подумала Садовникова. – Безумная баба!»

И вдруг услышала голос экономки:

– Напротив. Безумен тот, кто не признает очевидного.

Таня вздрогнула. Фаина, что ли, мысли читать умеет? И быстро произнесла про себя: «Квадратный корень из 169 равен тринадцати». А эту мысль, интересно, экономка прочтет?..

Но та снова углубилась в карты. Разложила все. Пару минут поизучала. И наконец начала вещать:

– Ничего особо страшного я сегодня не вижу. Обычные недоброжелатели, неприятный разговор по ранней дорожке, пустые хлопоты днем. И опять пиковый король со своим интересом. Неравнодушен он к вам, только стесняется подойти...

– Ну, это, наверное, Сашка Пыльцов! – дернула плечом Холмогорова.

Таня еле удержалась, чтобы не фыркнуть. Когда они в школе с девчонками гаданием баловались, и то интересней придумывали. А Холмогорова, наивная, глаз с экономки не сводит и даже сережку нервно покручивает. Ну и чудеса!

– Единственное, что... – задумчиво продолжила Фаина. – Вот эта фигурка меня несколько беспокоит...

Она продемонстрировала Марине Евгеньевне пиковую даму.

«Да, пиковая дама означает тайное недоброжелательство...» – снова усмехнулась (конечно, про себя) Татьяна.

– А кто она? – нервно поинтересовалась Холмогорова.

Похоже, хозяйка не прикидывалась – действительно волновалась.

– Она из прошлого, очень давнего, – тихо заговорила экономка. – Вы сейчас не ведете с ней никаких дел. И не общаетесь, потому что эта женщина вам абсолютно не ровня. Но почему же она совсем рядом?

Экономка задумалась.

– Что значит «рядом»? – поторопила миллионерша.

– Вы с ней видитесь, – пробормотала Фаина. – Достаточно часто. Здороваетесь. И не подозреваете, что на душе у нее – чернота. Она затевает... – экономка продемонстрировала сразу две карты пиковой масти, девятку и туза, – что-то очень нехорошее... И если не помешать ей, случится катастрофа.

«Сто процентов, та недоброжелательница – Нелли. Пишет, наверное, втихаря свою собственную антибиографию нашей хозяйки. И назовет ее «Целлюлит госпожи Холмогоровой», – весело подумала Татьяна и не удержалась от усмешки.

А Фаина вдруг метнула на нее острый взгляд и будто выплюнула:

– И ваша гостья, кстати, с этой дамой пик знакома.

Таня едва не поперхнулась. А Холмогорова немедленно обернулась к ней:

– Кто она? Говори.

– Кого вы имеете в виду? – усмехнулась Таня.

– Ее! – Марина Евгеньевна схватила черную карту, продемонстрировала девушке.

Обычная дама пик из дешевой колоды, с невероятной прической и пустыми глазами. Они что, это все серьезно?

– Ну, она такая вся стр-рашная... На душе у нее черно... а сидит она в темной-темной комнате... – снова улыбнулась Садовникова. И предположила: – Может, в подвале?

Ситуация ее забавляла.

А Холмогорова грозно сдвинула брови и безо всякого интеллигентного «вы» пригрозила:

– Зря ты упрямишься.

– Послушайте! – возмутилась Татьяна. – У нас здесь что, средние века? Допрос в подвалах святой инквизиции?

– Я просто думала, ты на моей стороне играешь, – холодно пожала плечами Марина Евгеньевна и отвернулась.

– Да не знаю я никакой дамы пик! – уже совершенно искренне взмолилась Татьяна.

А Холмогорова предположила:

– Может, это одна из горничных? Та, новенькая? Чернявая такая?

Фаина еще раз осмотрела разбросанные по столу карты и серьезно сказала:

– Нет. Она не здесь, не в доме. Но то, что она на вас работает, – наверняка.

Тут уж и Холмогорова начала злиться. Буркнула:

– Ну, на меня, допустим, пять тысяч человек работает...

А экономка обиженно поджала губы:

– Простите уж великодушно. Ее паспортные данные я предоставить не могу.

– Ладно, не заводись, – проворчала Холмогорова. – Спасибо и на том.

Встала из-за стола. Словно собачонке, велела Татьяне:

– Пошли.

Но отправилась не вниз, не на жилые этажи, а в солярий. Это было огромное пронизанное солнечными лучами помещение. Вдоль стеклянных стен весело топорщили ветви ухоженные пальмочки, а на обычной стене развешано множество фотографий. На всех – исключительно Марина Евгеньевна. На горных лыжах... За рулем «Ламборджини»... За штурвалом яхты... Или под ручку, в обнимку, просто рядом с известными людьми. Таня многих из них узнала: вот губернатор края... а тут скандально известный депутат Госдумы... а вон артист Пыльцов нежно поддерживает Холмогорову за талию.

«Прям домовая церковь, – раздраженно подумала Таня. – А вместо икон – любимая хозяйка».

Холмогорова деловито прошла к окну и рухнула в мягкое, разлапистое кресло. Кресло оказалось в помещении единственным.

Тане разместилась на неудобным стульчике и подумала: «А если они сюда с мужем приходят? Холмогорова, получается, в кресле, а он сидит у ее ног?!» Хотя, наверное, они вместе никуда и не ходят. Игорь Феоктистович вообще зашуганный, из своей комнаты почти не выползает. Таня в особняке уже третий день, а встречала его от силы раза три – за общим столом. И то он почти всегда молчал, виновато клонил головенку. Непонятная семейка...