Скромница из царских покоев - Людмила Ситникова Страница 29

В лифте Рома подмигнул Копейкиной.

– Вот видишь, все просто, как дважды два – четыре.

– Спасибо.

Лифт остановился на десятом этаже.

– Ой, а мне же на пятый, – спохватилась Катка.

– Не спеши. Я тут подумал, что ты можешь на время стать Нинкой. Холдеевых все равно нет дома, чем торчать на лестничной клетке, можем убить двух зайцев сразу.

– Стать Нинкой? Забавно. Это у тебя такое чувство юмора?

Роман дотронулся до перил.

– Давай зайдем в квартиру, я постараюсь все разложить по полочкам. Не бойся, не укушу.

В прихожей Роман постучал по комоду.

– Сумочку оставь здесь, а сама двигай за мной.

Они прошли по длинному, но узкому коридору и уперлись в стеклянную двухстворчатую дверь.

– Добро пожаловать в мое царство, – пригласил Роман.

Тридцатиметровое помещение, одна стена которого была обтянута небесно-голубой тканью, практически зияло пустотой. Мебели в поле зрения не наблюдалось. Зато Катка заметила фотоаппаратуру, два прожектора и неизвестного происхождения прибамбасы, о принадлежности которых, естественно, не догадывалась.

– Ты фотограф? – спросила она у Романа, проведя ладонью по ткани.

– И да и нет.

– Это как?

– Долго растолковывать, предлагаю перейти сразу к сути. У нас с Нинкой на сегодня была запланирована фотосессия.

– Она модель?

– Хм… модель. Такая же, как и ты. Ничего общего с моделями Нинка не имеет. Короче, она должна была предстать в образе бабочки. Фотосессия займет от силы часа полтора. Сама видела, Нинка смоталась. Время не терпит, фотки нужны позарез. Выручи, а? Фигурка у тебя нормалек, костюмчик впору придется. На лице будет маска, никто из знакомых тебя вовек не узнает.

– Для какого журнала снимки?

– Для мужского. Но ты не думай – никакой эротики. Все цивильно и культурно.

Попытавшись выяснить у Романа, почему для фотосессии нельзя пригласить настоящих фотомоделей, Катка вновь разбудила в крепыше зверя.

– Почему ты такая недоверчивая? Вопросы, вопросы, можно подумать, я заставляю тебя сниматься голой. Раз попросил, значит, надо. Безвыходное положение у меня. Пойми! Чего тебе стоит надеть костюм и часик попозировать?

Катарина почесала затылок.

– У меня, наверное, не получится.

– Я такого слова не знаю, – воспрял духом Роман. – Мы с тобой такие фотки сделаем – закачаешься. Ты, главное, верь в себя и положись на мое мастерство. А я свою работу знаю.

– На костюм бабочки можно взглянуть?

– Нужно! Стой, сейчас принесу.

Пока он отсутствовал, Катка прошлась по помещению и остановилась у окна.

– Интересно куда я вляпалась на этот раз? – прошептала она в тот момент, когда Роман влетел в комнату, держа в руках костюм.

Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы Копейкина запротестовала.

– Нет, нет и нет. И не проси и не умоляй. Я не надену это убожество.

– Убожество? Да ты чего, нормальный костюм.

– Он смахивает на костюм ночной бабочки.

– Ёкалэмэнэ! Не узнают тебя в нем!

Леопардовые лосины и кофта из тонкой кожи, в которые Роман предлагал облачиться Катке, выглядели вульгарно-вызывающе. В другой руке Рома держал красные лакированные туфли на высоченной шпильке.

– Классный прикид. Не надо судить о вещах, не примерив их. Вот увидишь, ты потом еще переодеваться откажешься. Не тяни – время идет.

– Роман, не пойми меня неправильно, но я лучше пойду. Извини. Позвони Нине, попроси прощенья, и она обязательно вернется.

– Ноги ее не будет в моей квартире!

– Я не могу. Не сердись.

Катка вышла в коридор, взяла сумочку и намеревалась открыть дверь, когда Роман по-детски плаксиво заявил:

– Не уходи. Хочешь, я тебе заплачу за съемку. Не стесняйся, только скажи сколько. Двести баксов устроит? А триста? Ладно, черт с ними, с деньгами! Плачу пятьсот, и начинаем работать.

Катарина медленно повернулась к фотографу.

– Ты хорошо знаком с четой Холдеевых?

– Так-сяк. В дружеских отношениях не состоим, но и не враждуем, вращаемся в разных кругах. Мы все больше привыкли жить в ладах с собой и с законом, а Валерка… – Роман умолк.

– Что Валерка?

– Ты мне помочь отказалась, а я должен перед тобой стелиться? Ну уж нет. Собралась уходить – попутного ветра.

– Договаривай до конца, и начнем съемку.

Роман потер ладони.

– Другой разговор. Это по-нашему. Иди, переодевайся.

Бросив сумку и приготовившись к позору, Копейкина поплелась по коридору.

Стащив с себя джинсы и блузку, она уставилась на костюм бабочки.

Роман подавал реплики из-за двери.

– Быстрее. Не копайся.

Лосины и кофта сидели как влитые, создавалось впечатление: это не одежда, а вторая кожа.

Сунув ноги в туфли, Ката невольно вспомнила свекровь. Для Розалии туфли на двенадцатисантиметровой шпильке – повседневная обувь. Тогда как для Катки дефилирование на высоких каблуках приравнивается к китайской пытке.

Смущаясь собственного вида, она разрешила Роману войти.

– О-ба-на! Ты даже лучше, чем Нинка. Здорово, что она слиняла.

– Говори про Холдеевых.

– Это строго между нами. Не хочу прослыть в доме сплетником, перемывающим кости соседям.

– Заметано.

– Валерка Холдеев имеет отношение к местной мафии.

– Браток?

– Если бы. Бери выше. По-моему, он хозяйничает в нашем районе. Ну типа крышует. Связываться с мужиком решается не каждый. У него довольно богатая биография. Дважды сидел в местах не столь отдаленных, по словам нашего общего знакомого – ходил на зоне в авторитетах.

– А Магда?

– Магда – тетка прикольная. На уме сплошные развлечения со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– У них есть дети?

– Не-а. – Роман оценивающе окинул фигуру Катки хитрым взглядом. – А ты ничего.

– Прекрати.

– Нет, ну правда. И грудь у тебя…

– Я уйду.

– Все, все. Забудь. Грудь у тебя обычная. Так, ничем не примечательная.

Копейкина нахмурилась.

– Опять не угодил? Вас, женщин, не понять. Скажешь одно, недовольны, озвучишь прямо противоположное, снова мимо.

– Ты лучше помалкивай.