Пятерка Мечей - Наталья Солнцева Страница 29

«Настоящий Салахов» – это и льстило молодому человеку, и пугало его. Дело в том, что в здоровом и крепком роду Салаховых крылся один-единственный, но страшный изъян: изредка, именно по мужской линии, – как считалось, – появлялись в их семье душевнобольные. Это было тайной за семью замками, «семейным проклятием», о котором никто не должен был знать. Маленьким мальчиком, Юра подслушал разговор деда со своим единственным сыном, Арсением.

– Ты, Сеня, приглядывай за мальцом-то! Помнишь, какая напасть над нами тяготеет? То-то! Гляди, не проворонь беду!

Из дальнейшей беседы мальчику стало понятно, о чем предупреждал сына Платон Иванович, и чем это может обернуться для самого Юрия. С тех пор, нет-нет, да и засядет в его голове мысль, от которой волосы становятся дыбом: «А вдруг, я сумасшедший?»

Разные странности характера, на которые другие дети не обратили бы никакого внимания, приводили Юрия в панический ужас. Он вглядывался в себя, в свое сознание, в свой внутренний мир в поисках страшных симптомов. И, как водится, то и дело находил их. «Ищите и обрящете»! Сей библейской мудрости маленький Юра не знал и продолжал копаться в своих переживаниях, в своих размышлениях и юношеских снах, полных обычных для его возраста фантазий. Эти фантазии приводили его к мысли, что с ним не все в порядке, он гнал их от себя, пытался отвлекаться то одним, то другим. Насильственное же избегание самого себя превращало его жизнь в утомительную борьбу, порождающую жуткие видения, в которых львиную долю занимали картины одинокого угасания в больнице для умалишенных. Этих своих страданий Юра не мог поведать никому, ибо они могли выдать его, подтвердить страшный диагноз, который он время от времени ставил себе.

Только когда Юрию перевалило за двадцать, он с большим трудом смог преодолеть навязчивое состояние «тайного помешательства» и начал жить более-менее спокойно. Отдаленные всплески страха, – это все, что напоминало о былых бурях отчаяния и паники. Но они, эти всплески, все-таки были.

И теперь, непреодолимое влечение к Анне Наумовне заставило Юрия в очередной раз задать себе вопрос. Что со мной? Не родовое ли проклятие постигло меня? Не оно ли вторглось в мою судьбу, перемешало и привело в смятение мои чувства, как осенний ветер перемешивает и несет с собою опавшие листья?

К сожалению, ответа не было, и Юрий просто отдался своим внутренним стремлениям, тем более, что противостоять им сколько-нибудь успешно он не мог.

Как раз перед тем, как в его жизни появилась госпожа Левитина, Юрий столкнулся с одним странным явлением, которому не находил объяснения. Кто-то присылал ему письма без обратного адреса. Письма были в обычных конвертах и адресовались Юрию Салахову. В свой почтовый ящик он никогда не заглядывал, и открыл его только затем, чтобы выбросить все рекламные буклеты и листовки, которые его переполняли. Из охапки этого хлама вдруг выпало письмо…

Вся деловая переписка господина Салахова велась через его офис. Родители ему не писали, потому что жили в Санкт-Петербурге, как и он, а больше, вроде, и писать-то некому. Сам Юрий эпистолярного жанра не признавал и общался исключительно по телефону, факсу или электронной почте. Полученное послание заинтриговало его.

Придя домой, он открыл конверт и развернул сложенный вчетверо белый лист, исписанный округлым летящим почерком, похожим на женский.

«Сударь! Если Вы хотите прожить долгую и счастливую жизнь, то должны отказаться от того, что вам не принадлежит и никогда не было Вашим! Вы присвоили себе обманом или по неведению то, что может принести вам лишь неисчислимые несчастья, о которых Вы не догадываетесь.

Моим долгом является предупредить Вас, что Вы рассчитывали на одно, а получите совсем другое, как очень часто происходит с людьми недалекими и невежественными, не дающими себе труда разобраться, с чем они имеют дело. Вы еще молоды и безрассудны, Вы полны материалистических воззрений, которые мешают видеть за грубой реальностью то, что скрыто от несведущего взгляда. Вы попали в ловушку либо собственной глупости, либо собственной жадности. И то, и другое одинаково недостойно и непривлекательно в таком мужчине, как Вы. Одумайтесь! Еще не поздно все изменить.

Сделав такой разумный шаг, Вы избежите многих бед, которые грозят не только Вам, но и Вашим близким, Вашей будущей возлюбленной или супруге, Вашим детям и даже внукам. Подумайте же о том, что погоня за сиюминутной выгодой может обернуться для Вас крушением жизни и трагическим ее финалом. Вспомните, как неожиданно оборвалась жизнь Вашего дедушки Платона Ивановича, который мог бы долго еще наслаждаться ее прекрасными дарами! Он не внял голосу разума… Несчастный! Он стал жертвой своей самоуверенности и своего скепсиса! Он пренебрег грозящей ему опасностью, и где он теперь?

Давно ли Вы отпевали его в одном из лучших храмов Санкт-Петербурга?! Увы! Никакие деньги не могут отвратить возмездие! Никакие богатства не в состоянии вернуть мертвому его жизнь обратно! Подумайте… У Вас еще есть время.»

Никакой подписи внизу письма не было, и Юрий напрасно вертел его то туда, то сюда, надеясь зацепиться за какую-либо деталь, которая пролила бы свет на автора и его намерения. Какой странный слог! Какое необычное содержание… Угроза? Но от кого? И о чем вообще идет речь? Что за дикие обвинения!? Салаховы никогда ничего чужого не присваивали, они все заработали своим трудом и своей головой! Так говорил покойный дед, и Юрий был с ним абсолютно согласен.

Платон Иванович сколотил капитал, начиная с кооперативов по закупке сельхозпродукции, и все, нажитое им, было исключительно плодом его неиссякаемых, титанических усилий. Свои фирмы он развивал медленно, но основательно, без фантастических рывков, зато надежно, с большим заделом. Он был трудяга, истинный русский купец, как его далекие прадеды, владевшие первыми в России фабриками и заводами, угольными шахтами и золотыми приисками. Дед был прижимист, но честен до мозга костей.

– «Шальные» деньги до добра не доводят! – любил повторять он. – Денежка должна пахнуть потом! Она от великих трудов к человеку приходит, ежели он с умом, конечно! Кайлом махать не велико искусство! Ты вот головой попробуй заработать! Сообрази, куда чего везти, кому что продать, – да так сумей это сладить, чтобы и покупатель был доволен, и ты с прибылью! Отучился у нас мужик могзами-то ворочать. Все больше по части топора да лопаты… Это, конечно, тоже делать кому-то надо! Рабочий человек не должен в обиде быть, не по Божески это. Но тот, кто все организовать умеет, создать, перераспределить, – тому почет, золото и первая чарка! Кто всему голова – тот и царь!

Юрий не просто любил Платона Ивановича, как внук, – он деда уважал! А такое ой как редко встречается в современных семьях, где уважения требуют, а не зарабатывают своими личными заслугами.

– Дети должны родителям завидовать и хотеть быть на них похожими! – говорил дед своему сыну. – Вот ты, Сеня, какой пример Юрке подаешь? Сидишь днями и ночами над своими книгами, корпишь, голову ломаешь, а семью прокормить не можешь! Куда это годится?

Отец страшно раздражался, когда Платон Иванович называл его Сеней, а пуще того злился на его нотации и поучения.