Прокурор Никола - Вячеслав Белоусов Страница 29

За столом нависла напряженная тяжелая тишина.

– А мне приходилось читать где-то, – вдруг подал голос все это время не проронивший ни слова Колосухин, – будто искали какую-то ценную историческую реликвию. Золотой крест или посох древнего архиерея времен Степана Разина? Вроде сомневались ученые, здесь ли захоронена та неординарная личность или все вымысел.

– За этим золотым крестом и охотились, видно, криминальные кладоискатели? – тут же подхватил Игорушкин, поощрив догадку заместителя взмахом руки. – Разин архиерея тогда с колокольни сбросил. А захоронили его у нас, в Успенском соборе.

– Злодеяние сие разбойники учинили над митрополитом Иосифом, – согласно кивнул архиепископ Иларион. – В книге священника Благонравова, изданной в вашем городе в тысяча девятьсот втором году, доподлинно писано, что возвели святителя на раскат и оттуда сбросили вниз по приказу сподручного Разина, разбойника Васьки Уса. В соборную ризницу положили золотой крест убиенного, украшенный жемчугом, яхонтами и восточным хрусталем. Ни золотого креста, ни посоха, которым святитель разгонял бунтовщиков, столичные раскопщики не нашли. Однако, разорив погребение епископа Иоанна, умершего в тысяча девятьсот двадцать втором году, они обнаружили осеняльный крест с длинной рукоятью, чеканный, обложенный серебряной басмой. Этот крест и был объявлен крестом убиенного Иосифа.

Архиепископ горько вздохнул и закончил:

– К сказанному мне добавить нечего. Злая шутка то была или злодейский умысел? Пусть потомки гадают.

– Но ведь вскрытием усыпальниц занимались и сами здешние архиереи? – снова скромно подал голос Колосухин. – На архиепископа Любарского даже в Синод доносы посылались чиновниками местными. Жаловались, что ломал тот надгробия архиерейских усыпальниц, разорял могилы. Он ведь и повредил тогда гробницы грузинских царей!

Кравцов и Игорушкин с любопытством уставились на заместителя.

– Может быть, это и послужило причиной вмешательства археологов? – смутившись, быстро закончил тот.

– Наш Антоныч-то, глянь! – Шаламов, бросивший дремать, лишь речи пошли о подземелье, толкнул ногой под столом Ковшова. – Подготовился к совещанию. Литературку краеведческую всю ночь ворошил, небось?

– Знать надо, – шикнул на него Ковшов. – Такой литературы не найти. К тому же за ночь только студенту можно к английскому подготовиться.

– Да-да!.. – восхищенно поцокал языком криминалист. – Открываются скрытые таланты! Грузите, Шура, апельсины!

– А вы, глубокоуважаемый Виктор Антонович, на досуге-то не с Иоанном Саввинским ^[13] беседы ведете? – улыбнулся лукаво архиепископ Иларион.

– Он у нас университет имени Михайлы Ломоносова закончил! – вступился за заместителя Игорушкин. – Это, я скажу, не нынешние институты.

– Кладезь науки, – милостиво согласился архиепископ. – Однако, глубокочтимый Виктор Антонович, наверное, имел в виду Платона?

Колосухин закивал.

– Незаурядной личностью слыл архиепископ Платон, в миру Петр Любарский, – продолжил Иларион, – много сил и здоровья потратил на улучшение состояния церквей и духовенства. Справедлив был, но суров. А освидетельствовал он гроб митрополита Сампсона для подтверждения его святости и нетленности, а не корысти ради. Сампсон митрополитом служил во времена императора всероссийского Петра Великого. Прославился и почести заслужил тем, что личной отвагой и мужеством прекратил бунт в городе в то время, как воевода Ржевский в курятнике прятался, где и был убит толпой бунтовщиков. Главным же памятником жизни Сампсона служит до сих пор величественный Успенский собор, который он воздвиг, несмотря на бедствия и лишения. И горел храм, и рушился свод его, и денег не хватало, однако ничто не остановило митрополита. Сам Петр Великий, когда посетил город за три года до кончины, молвил императрице на молебне: зри, мол, прекрасное здание сие, во всем государстве моем нет такого лепотного храма. Не щадил жизни пастырь Сампсон ради Отечества.

Архиепископ Иларион сверкнул очами из-под лохматых бровей и проговорил, глядя на Колосухина:

– Ради того, дабы облобызать десницу святого тела Сампсона, и вскрыл Платон через девяносто лет гробницу его. В рукописи, составленной ключарем кафедрального собора Кириллом Васильевым, жившим в те времена, записано, что одежды в липовом том гробу лежали нетронутыми, а тело тлению не было подвержено.

Кравцов, дослушав архиепископа до конца, поднял руку, не отрывая локоть от стола, будто прося слово:

– Мне не хотелось бы, чтобы у вас, владыка, сложилось мнение, будто сотрудники прокуратуры в своих вопросах высказали сейчас некоторое недоверие работникам Церкви.

– Отнюдь, – поклонился архиепископ Иларион. – Я не склонен этого и подумать. Наоборот, проникся их участием к моим заботам и готов поделиться некоторыми сокровенными знаниями, коими располагаю. Теперь, когда и мне ведомо, что произошло в склепе, полагаю, мои сведения помогут изобличить злодеев.

При этих словах Ковшов напряг все свое внимание, а Шаламов даже придвинулся к столу и высунулся, чтобы лучше видеть архиепископа, которого ему заслонял тоже насторожившийся Колосухин.

– Помощник мой, как его изволили здесь величать отцом Ефимием, – монах по особым поручениям при Его Святейшестве. Прибыл он сюда с единственной целью помочь мне пресечь тайные попытки неизвестных греховодников проникнуть в подземелье кремля, извести их ухищрения разорить усыпальницы и гробницы древние. О его истинных планах неведомо никому. Для остальных он – ревизор столичный…

Архиепископ не договорил. Резко отворилась дверь, и в кабинет влетела Ирэн. Ни в кои веки такого себе она не могла позволить.

– Николай Петрович! – не извиняясь, выпалила секретарша. – Возьмите трубку!

Игорушкин грозно глянул на подчиненную и уже готов был грянуть громом, но что-то его остановило.

Секретарша, опережая его, сама добежала до аппарата, стоявшего на столе прокурора области, и вмиг доставила его по назначению, протянув трубку.

– Спасибо, – буркнул Игорушкин и приник к телефону.

Ему что-то возбужденно кричали с другого конца провода. Игорушкин слушал, не перебивая, наконец положил трубку на аппарат.

– Борис Васильевич, – нагнулся он к прокурору республики. – Моих срочно в КГБ требуют. По этому делу. Вы разрешите?

– Ну вот и зашевелились в подземелье, – поднял глаза на Ковшова и Шаламова Кравцов.