Искушение и разгром - Семен Лопато Страница 29

— Думаешь, дело в поколении?

— Да нет, конечно. Экономическая ситуация. В сущности, сегодняшним молодым женщинам не позавидуешь, им не на кого опереться. Два-три процента их сверстников пошли круто вверх, а процентов семьдесят точно так же пошли круто вниз. А им ведь надо рожать, двадцать пять — двадцать семь — самый детородный возраст. Срабатывают инстинкты, природа инстинктивно ищет выхода. В сочетании с ослаблением нравов все это и дает кумулятивный эффект.

— Ты хорошо разбираешься в вопросе.

— Не во мне дело, это ж общая тенденция. Кстати, что тебе мешает идти в ее русле? Ну да, ты живешь с семьей, но, в конце концов, купи себе хотя бы однокомнатную квартиру — денег, я думаю, у тебя хватит — и перебазируй свою личную жизнь туда. Все равно ты дома бываешь мало, все время на работе, так что все это может длиться годами, можно гарантию дать, что твоя жена так ничего и не заметит. — Николай упреждающе уважительно развел руками. — Нет, я тебе никоим образом не хочу навязываться, я так понимаю, ты вполне счастлив в своей семье, просто имей в виду, мир многогранен, есть и такая возможность.

— Ладно, буду иметь в виду.

Николай с улыбкой присмотрелся к Сергею.

— Я вижу, я тебя не убедил.

— Ну почему? Ты говоришь совершенно правильные вещи. Просто… — Сергей, взглянув в небеса, усмехнулся. — Всякий совет хорош для того, кто его дает. То, что органично для тебя, вряд ли подойдет для меня. И наоборот. Да ты и сам это понимаешь.

Николай убежденно покачал головой:

— Этот совет подходит всем.

— Если все, то не я, — Сергей улыбнулся. — Ну а если серьезно, то о чем ты говоришь? Я же не сожительствую с ней. Она уже давно часть меня. Мы с ней очень близки.

— Ну слушай, о чем ты говоришь. Я же совершенно о другом, — Николай поспешно поднял руки. — Но, впрочем, не буду вторгаться в столь тонкие материи. Честно говоря, мне всегда казалось, что она не совсем подходит тебе, но, впрочем, я вполне могу и ошибаться, возможно, у вас и в этом полная гармония. Учитывая, что ты единственный из моих знакомых, кто не развелся, я вполне готов в это поверить.

Сергей, улыбнувшись, кивнул:

— Ты на многое готов ради меня.

Николай с интересом посмотрел на него.

— Значит, все-таки — нет?

Сергей, задумавшись, посмотрел себе под ноги.

— Что тебе сказать… Страстной ее, конечно, не назовешь. Но, впрочем, это никогда не было секретом для меня.

— И, зная это, ты все-таки женился на ней?

— Мне было двадцать пять, когда я женился на ней. И я был чертовски самоуверен. Понимаешь, в двадцать пять тебе кажется, что ты знаешь о женщинах все. И, главное, ты начинаешь думать, что ты все умеешь. Я знал, что темперамент у нее флегматичный, но я был уверен, что мне удастся повернуть ее в нужную сторону, переделать ее под себя. И не то, чтобы я особенно ошибся, она прогрессировала, до твердой четверки я ее дотянул. Но, видимо, есть предел, поставленный самой природой. То, чего бы я хотел, я, видимо, никогда не смогу от нее получить.

— А может, ты смирился с этим еще тогда?

— Трудно сказать. Тогда я мало думал об этом. Понимаешь, она очень хотела за меня замуж. Это было видно, да она и не скрывала этого. И это решило все. Я видел, что она доверяет мне. Я подумал, если я в своей жизни не смогу сделать счастливым хотя бы одного человека, на кой черт я вообще нужен? Наверно, это и было главным.

— Ну, если это главное для тебя и сейчас, то вопрос чисто технический.

— Я думал об этом. Понимаешь, те аргументы, которые обычно выдвигают против супружеской измены, они же смехотворны. Говорят, что этого нельзя делать, потому что она может узнать и это будет для нее травмой. Значит, если не узнает, то можно? Или что нельзя потому, что можно заразиться и потом заразить ее какими-то там болезнями. А если бы такой опасности не было? Дело же совсем в другом.

Николай с сомнением взглянул на Сергея:

— Интересно, в чем же.

— Что тебе сказать… Представь себе женщину — добрую, веселую, несмотря на какие-то житейские мелочи, в общем-то, счастливую. Которую любит муж, которая знает об этом, все у нее хорошо. И вдруг ты узнаешь, что все эти годы муж изменял ей — продуманно, расчетливо, аккуратно обставляя все так, чтобы ничто не раскрылось. Что ты подумаешь об этой женщине? Наверно, ты пожалеешь ее. Ее счастье было иллюзией, ее жизнь не удалась, в основе ее был обман, она унижена. А теперь представь, что на твоем месте не ты, а я. Пусть никто не знает об этом, но я, который это сделал, — я-то знаю. Я сделал ее счастье иллюзией, я любил ее и я же унизил. Изменяя любимому человеку, мы унижаем его в сердце своем. Я не хочу ее унижать, даже если никто, кроме меня, не будет знать об этом. Я хочу, чтобы ее счастье было настоящим. Думаю, других аргументов против измены вообще не существует.

Николай недоверчиво взглянул на него:

— И ты думаешь, это будет оценено?

Сергей убежденно покрутил головой:

— Никогда не будет. Наоборот, если она вдруг каким-то образом узнает про такие мысли, обида будет страшной. Сама мысль о том, что сохранять верность ей — это для меня жертва, будет для нее оскорбительной.

— Ну что ж, хорошо, что ты это понимаешь.

Он щелкнул пальцами:

— Между прочим, ты сказал правильную вещь. Женщина не ценит жертв. Все, что делается для нее хорошего, она воспринимает как само собой разумеющееся, как будто иначе и быть не может. И именно поэтому тот, кто жертвует ради женщины, взамен не получит ничего. Женская любовь и преданность добываются совсем другими путями.

— О чем ты?

— О превратностях бытия и о том, что в жизни действуют совсем другие законы. Чтобы женщина тебя полюбила, ее надо обидеть. Причем сильно. Когда ты женщину любишь и все делаешь для нее, ей с тобой хорошо и комфортно. Ты добился своей цели — ей с тобой хорошо. А если ей хорошо с тобой, то ей хорошо и без тебя. И она спокойно может заниматься своими делами, развлекаться, и, главное, она о тебе не думает. А что ей о тебе думать — все ведь хорошо. И она может, например, пойти на вечеринку и там напропалую флиртовать с другими мужчинами, начисто забыв о тебе. А ты думаешь: что же это она такая бесчувственная, я места себе не нахожу, а ей вроде бы на все наплевать. А когда ты ее обидишь, она впервые начинает о тебе думать. Она начинает рассуждать, сопоставлять, пытается внутренне тебя оправдывать, она думает: как же так, мне же было с ним хорошо, он же хороший, что же случилось? Может, ее даже посетит мысль: может, я в чем-то виновата? Это как затравка, которую бросают в раствор, и вокруг нее образуется кристалл. Кристалл — это и есть любовь. Любовь возникает, когда нарушен покой. Кого больше всего любят? Любят тех, кто ничем не жертвует, ни в чем себя не ограничивает и не боится обижать. Их любят потому, что о них все время думают. Если хочешь, чтоб тебя любили, — обижай. Сделай человеку хорошо, а потом сделай ему плохо — и любовь тебе обеспечена. Подумай над этим.