Посмертная месть - Михаил Черненок Страница 29

Антон Бирюков и подполковник Таран тем временем в прокурорском кабинете обсуждали сложившуюся ситуацию. Выслушав предположение Бирюкова о том, что пакет с отрубленной головой подозреваемого Куксина приплыл из-под Кузнецка, Таран сказал:

— Примерно в ста километрах от райцентра по реке у нас расположен дачный поселок «Астра». Можно бы провести следственный эксперимент. Запустить оттуда соответствующий по весу муляж и посмотреть, куда он за четверо суток уплывет. Только это слишком долгая морока.

— Да она может оказаться и обманчивой, — добавил Антон. — Изменившийся ветер или, скажем, колебание уровня воды в реке покажут совсем другую картину. К тому же это ведь всего-навсего мое предположение. Голову могли бросить в речку где угодно.

— Конечно, но оперативников в «Астру» я все-таки направлю для проверки.

— Проверить надо, — согласился Бирюков и стал рассказывать Тарану об отпечатке следа «ауди» на месте ограбления автобуса и о том, как владелец кузнецкого рынка Пузырев на следующий день после бандитского налета разыграл автоинспектора на посту ГАИ у поселка Таежного.

Внимательно выслушав Бирюкова, подполковник Таран задумался.

— Странно, — после короткого молчания сказал он. — Вчерашним вечером я долго просидел с Пузыревым на берегу Ини недалеко от «Астры». Покидывая в речку камешки, Аскольд Денисович наговорил мне множество юморных бывальщин, однако об игре с автоинспектором в «Поле Чудес» не обмолвился. Возможно, для него это заурядный эпизод, а может быть, тонко продуманная акция, чтобы подчеркнуть свою непричастность к нападению на автобус.

— Хитрый мужик?

— По части изворотливости — гений с задатками умного лидера. Чтобы стать «крестным отцом» кузнецкой мафии, чужими руками убрал со своего пути около десятка уголовных «авторитетов». Кости ни одного из них до сих пор не обнаружены. В перечне нераскрытых преступлений наши острословы окрестили их: «Унесенные ветром».

— И за такие дела ни разу не попался?

— Шахтерский Кузнецк — это не ваш тихий райцентр, где, кроме как на халяву приватизировать начальственный коттедж, урвать нечего. Первоначальный дележ государственного богатства у нас шел по принципу: «Убей, иначе убьют тебя». Череда кровавых разборок и заказных убийств казалась нескончаемой. В этой бойне гибли не только участники разборок и пытавшиеся навести порядок сотрудники милиции. Отстреливали принципиально честных чиновников и следователей, кто становился на пути у жаждущих жирного куска. Для устрашения был даже запущен циничный афоризм: «Принципиальные долго не живут».

— Тебе тоже угрожали?

— Еще как! Дважды нанимали киллеров. Однако я, наверно, в бронежилете родился, — с улыбкой сказал Таран и продолжил: — В такой обстановке появление Пузырева, который взялся приводить братву к «присяге» единому лидеру, отцы города восприняли как избавление от беспредела. А руководство УВД, чтобы не перечить властям, сделало вид, будто считает лидирующего «авторитета» негласным помощником милиции по наведению порядка. К чести Аскольда надо отметить, что, взяв власть над братвой, он не попер буром во власть государственную, как это делают не в меру амбициозные выходцы из криминального мира. Для удовлетворения честолюбия Пузыреву хватило городского рынка.

— Кто торгует на этом рынке?

— Не только местные «челноки», но и представители всех национальностей некогда Великого Союза.

— Выходцы с Кавказа есть?

— Фруктовая монополия в их руках.

— Я к тому это спросил, что на «провокаторе», остановившем автобус у Раздольного, была кавказская кепка. Нет ли здесь связи с рыночными торговцами?

— Пузырев в борьбе за лидерство разгромил все национальные группировки в первую очередь. Сомневаюсь, чтобы Аскольд сейчас в своей рыночной империи допустил зарождение нового нацкриминала. Кепка — это, скорее всего, тень на плетень. Вроде фальшивой челюсти «провокатора», труп которого наверняка расчленили, и собрать его кусочки вряд ли удастся.

— Еще хуже будет, если он пополнит мартиролог «Унесенных ветром», — сказал Бирюков.

— Намекаешь на Пузырева?

— Да.

— Бандитизм никогда не был его занятием. Аскольд расправлялся только с конкурентами. «Приговоры» приводили в исполнение нанятые со стороны «вальщики». Братву свою Пузырев на «мокрые» дела не посылал. Так было прежде. Что теперь могло стукнуть ему в голову, угадать невозможно. Деньги Аскольду вроде бы не нужны. Те, что имеет, не знает, куда девать.

Бирюков усмехнулся:

— Надо посоветовать, чтобы по примеру шведа Нобеля завещал состояние государству для учреждения Пузыревской премии, скажем, лучшему коррупционеру года.

— Старый «авторитет» и взяткодатель знает, что государству сколько ни оставь — чиновники тут же все разворуют, — тоже с усмешкой ответил Таран.

— Ради чего ты вчера с ним встречался?

— Чтобы узнать, насколько его разведка осведомлена о бандитском налете.

— Узнал?

— Сведений у Пузырева не меньше, чем у нас, но и не больше. Похоже, он в самом деле не знает, кто совершил налет, и обеспокоен тем, что это напугает «челноков», а следовательно, причинит его бизнесу вред. Думаю, на следующий день после чэпэ Аскольд ездил в Новосибирск непокоммерческим делам. Хотел выявить нарушителей «конвенции». Вероятно, ничего там не узнал и теперь «вычисляет» местную братву. Если учесть, что большую часть нашей беседы он посвятил воспоминаниям о хозяйке казино «Золотой петушок», мысли его крутятся возле игорного дома… — Таран в общих чертах пересказал содержание разговора с Пузыревым. — Такая вот туманная картинка получается.

— Тумана действительно много, — задумавшись, проговорил Бирюков. — А Пузырев — мужик с юмором…

— Этого у Аскольда не отнимешь.

— Тебе самому приходилось бывать в «Золотом петушке»?

— По персональному приглашению Алевтины Тарасовны Моревой на презентации казино был. Однако мед-пиво там не пил и в азартные игры не играл. Хотя и предлагали сорвать хороший куш за ломберным столом.

— Отчего ж не сорвал?

— Чтобы завистники не обвинили во взятке, — притворно вздохнул Таран. — Из профессионального интереса весь вечер присматривался к хозяйке и ее рослым сыновьям.