По закону клумбы - Лана Роговская Страница 29

– Как технически у вас проводится процедура оплодотворения суррогатной матери? – спросила пациентка. – Что для этого нужно?

– После того, как выбрана соответствующая кандидатура, с ней заключается договор с обязательным участием юриста. Затем проводится так называемая синхронизация менструальных циклов донора, то есть генетической матери, и суррогатной матери. Это иногда требует времени, но необходимо для успешной имплантации эмбриона в матке суррогатной матери, чтобы ее слизистая оболочка соответствовала стадии развития эмбриона генетических родителей. Иначе он просто не приживется. – Наталья Григорьевна произносила свою мини-лекцию автоматически, не замечая, что ее речь перегружена медицинскими терминами. Пациенты то и дело ее переспрашивали.

– После пункции фолликулов полученные яйцеклетки генетической мамы оплодотворяют клетками мужа. Или донора, если женщина одинока. Затем культивируют на протяжении нескольких дней. Метод оплодотворения определяется исключительно качеством и количеством половых клеток генетических родителей. Много и юридических нюансов. Вам это объяснят потом юрист и ваш лечащий врач, – с облегчением заключила Шорина предварительную консультацию, любезно улыбнувшись.

Она умолчала о том, что биологические родители долго будут заложниками ситуации. До тех пор, пока уже после родов суррогатная мама не напишет отказ от ребенка и они не зарегистрируют его рождение в установленном законом порядке.

Сегодня долго беседовать ей было сложно, и она отправила супружескую пару к дежурному репродуктологу, которая сидела на приеме.

Главный врач клиники Петрова проводила пациентов и подошла к регистратуре.

– И как шеф выпил этот метиловый спирт? Даже не заметил… Чего только сейчас не выпускают… Подделки – это еще полбеды. А тут яд вместо водки налили, – вздохнула она. – Говорят, что чаще всего травятся китайской водкой.

Сотрудникам клиники сказали, что Чесноков отравился метанолом, но подробностей никто не знал. Большинство считали, что он отравился случайно, по ошибке.

В клинике продолжали работать оперуполномоченные. Они снова и снова опрашивали сотрудников на предмет их алиби. Допытывались, не было ли в клинике конфликтов, уточняли взаимоотношения.

«Хорошо хоть, они делают это тихо, не привлекая внимания пациентов», – подумала Шорина.

– Наталья Григорьевна, что планируете делать дальше? – спросила Петрова. Ей хотелось поговорить. Она недавно пришла в клинику и имела обширные планы на будущее. Теперь, после смерти шефа, все стало весьма туманным.

– Не знаю. Хотя… какая теперь разница… – махнула рукой Наталья Григорьевна. – Клинику, наверное, закроют. Мне без Чеснокова тут делать нечего… Наследников у него вроде бы нет. Хотя мать вроде бы жива.… Говорят, завещание должно быть. Но мне он никогда не говорил про завещание. Кто в таком возрасте у нас пишет завещания! В нашей стране это не принято.

– Было бы наследство, а наследники найдутся! – хохотнула Петрова.

Наталья Григорьевна продолжала автоматически делать привычную работу. Эта клиника была для нее как дитя. Она привыкла заботиться тут обо всем. И все делать за всех, если не хватало сотрудников. Только что оперировать не умела.

В свободное время на ней упражнялись врачи клиники: стоматологи, косметологи и пластические хирурги. За небольшую плату (в основном за материалы) ей сделали новую силиконовую грудь – красивую до умопомрачения, в морщинки на лице ввели специальные разглаживающие гели, навели косметику зубов – у нее теперь была белозубая ровная улыбка без всяких щелей и затемнений. Как у американки.

Наталье очень нравилось здесь работать. Частная клиника действительно могла предложить много новых процедур лечения и омоложения, которые раньше были ей недоступны. А когда дорогостоящие препараты начинали заканчиваться, можно было сделать себе процедуру на остатках. Это получалось часто бесплатно. Поэтому Шорина очень хорошо выглядела. «Да только для кого…» – вздохнула она. С личной жизнью не складывалось.

Мужчины были. На нее обращали внимание многие. И теперь она встречалась с доктором, который у них в клинике подрабатывал по выходным. Он был неплохим человеком, заботился о ней, подарочки дарил. Один раз даже съездили вместе на море. Но жену бросать он не собирался. Там у него – основной аэродром, а здесь – лужайка, цветы понюхать. Почти все ее мужчины были женаты и на нее смотрели как на переходящий приз. С мужем она официально не была в разводе. Жили рядом, как дальние родственники. Любви не было.

Из задумчивости ее вывел майор Пищита, внезапно возникший перед регистратурой.

– Наталья Григорьевна, мне нужно с вами еще раз поговорить.

– Конечно, Александр Олегович. С вами хоть на край света, – улыбнулась Шорина. Они общались с оперативниками уже несколько дней. Почти родственники стали.

Привычка улыбаться и «держать лицо» в любой ситуации – это результат чесноковского воспитания. По примеру зарубежных клиник, где ему приходилось бывать, он периодически приглашал психолога для занятий со своими сотрудниками. «Лопни, но держи фасон!» – напевал про тренировки сотрудников одессит Чесноков.

Они прошли в маленькую комнату, где сотрудники пили чай.

– Вам чай или кофе? – задала Наталья Григорьевна привычный вопрос.

– Спасибо, я уже попил из автомата. У вас там вкусный кофе.

– А я себе налью чаю. Люблю крепкий и свежезаваренный чай. Папа еще научил. Он у меня тоже военный был, – улыбнулась она, зачислив майора в военные, и села напротив оперативника.

Пищита расположился у окна. Дневной рассеянный свет без резких теней падал на Шорину, выгодно сглаживая ее возраст. Он внимательно смотрел на ее лицо и руки, которые держали чашку с чаем. «Хороша, ох как хороша… Ухоженная, милая… И пахнет умопомрачительно».

– Я хочу с вами поговорить об учредителях клиники. Вы знаете всех учредителей?

– Нет, конечно, я и документов никогда не видела. Сергей Николаевич не показывал. Владелец был он. По-моему, единоличный. А мне зачем? Я тут нанятый работник.

– Вы знали, что у вас есть акции клиники?

– Чесноков, когда пригласил сюда работать, сказал, что у меня будет десять процентов. Я тогда спросила: «Зачем мне? Я и так вам помогу во всем». Он ответил: «Мало ли что случится? У тебя должна быть доля, это честно. Я еще и завещание на тебя напишу! Правда помирать я не собираюсь, и не жди!» Он тогда пошутил. Больше мы с ним об это не говорили. Деньгами он меня не обижал. В общем, теперь не знаю, что делать. Закроется, наверное, клиника.

– Кто еще мог быть учредителем, на ваш взгляд? Кто влиял на работу в клинике?

– Да никто вроде бы. Чесноков сам все решал.

– Скажите, а профессор Бацкая в клинике часто бывала?

– Инесса Петровна? Да, периодически бывала. У нее тут свой кабинет. Рядом с кабинетом Сергея Николаевича. Одно время она тут часто консультировала. Только она просила ее имя на сайт нашей клиники не вывешивать и не афишировала своего присутствия. Знаете, некоторые врачи у нас подрабатывают тайно и не хотят, чтобы знали на их основной работе. Не все руководители это приветствуют. Кстати, сегодня Бацкая придет к шести тридцати смотреть пациентку.