419 - Уилл Фергюсон Страница 29
419 - Уилл Фергюсон читать онлайн бесплатно
Умно. Уинстон это понимал, несмотря на тошноту и ужас.
— Мы работаем в тени, — сказал Иронси-Эгобия. — Нам одного надо бояться — солнышка, публичности. В тени мы и сами скользим, как тени, куда угодно просочимся. Покажи-ка мне крытку, в которую можно засадить тень. Пока мы трудимся усердно и деньги гребем не на виду, никто нас пальцем не тронет.
Ога был прав. В том-то и беда. Уинстон не желал усердно трудиться во тьме, как будто это постыдно — деньги зарабатывать. Он хотел работать открыто, под солнцем. Законы гибки; наверняка ведь можно размять их, растянуть, чтобы втиснуть и 419?
— У тебя будут лучшие чернокнижники Лагоса. Завещания, заказные письма, свидетельства о рождении — и смерти, — финансовые отчеты, дипломатические паспорта, документы из ЦБ с личной печатью директора. У меня даже есть печатники, которые под заказ набирают газетные заголовки, настоящую газету. «По нефтяным контрактам Дельты недосчитались миллионов». «Иностранный рабочий погибает в страшной аварии, не оставив наследников». Какую хочешь байку рассказывай — мы предоставим документацию. Даже веб-сайты можем делать, зеркала — показать, как громадные состояния чахнут на нигерийском банковском счете, на любое имя, какое скажешь.
«Тем и заняты состояния в Африке, — подумал Уинстон. — Чахнут».
Хотелось сказать вот что: «Мне приостановили паспорт. У меня судимость. Я не могу уехать из Нигерии. Помогите мне. Помогите, а я вам отдам десятину в размере ста процентов. Хоть ста десяти». Секретные типографии на улице Олуволе, подпольные печатные прессы на Аквеле. Если умеют из воздуха творить свидетельства о рождении, может, и визы сотворят? Или даже паспорта?
Вот о чем он хотел спросить, но не спросил. Даже мечтать об этом опрометчиво. Потому что Уинстон понимал: приехать в Лондон по фальшивому паспорту — это значит навеки стать беглецом и никогда не работать по специальности. В итоге, вероятнее всего, арест и депортация в Нигерию, где ему предстоит отнюдь не состоятельно чахнуть в тюрьме Кирикири. Закончить дни свои в руинах, никогда, до скончания веков не уехать из Лагоса.
Да и с чего бы ога помогать Уинстону бежать из клетки? Уинстон и так в тюрьме. Иронси-Эгобия все говорил, но Уинстон едва слушал.
— Мобильники мы скупаем оптом. Сканеры есть, копиры есть. Штемпели любого оттенка, конверты любого размера, почтовые марки любой страны. Проголодался, хочешь пить — есть мясо, есть напитки. Девочки — для тех же целей. А если кому из твоих мугу хватит дурости заявиться лично — это ж манна небесная. Дадим шофера, дадим костолома — кто понадобится, того и дадим. У нас адвокаты на зарплате, легавые. «Ноги» забирают деньги в «МаниГрэм» и «Вестерн юнион». Если что не так, арестуют и побьют их, а не тебя. Ты мозгами-то пораскинь. — Он сложил очки, отодвинул. — Вешай свою лапшу сколько влезет, никто тебе не помешает. Как у нас говорят? «Рука руку моет». Ты мне, я тебе. Рука руку моет. На ноги друг другу не наступаем. Только плати десятину мне, вознаграждение ловцу плюс десять процентов на расходы — взятки всякие. Проще некуда.
«…сказал слепец ныряльщику».
Иронси-Эгобия опять закашлял кровью, отвернулся, прижал платок к лицу, будто хлороформом дышал. Бульк на вдохе, хрип на выдохе.
Уинстон утоп по шейку, подводное течение затягивало его, голова уходила под воду. И откуда-то донесся запах бензина — скорее воспоминание о будущем, чем реальность.
Живот рос, а она худела; словно ребенок питался ее голодом.
Если умрешь здесь, кто по тебе заплачет? Кто проводит в последний путь? Она знала ответ: никто. Кости начисто объедят муравьи-бегунки, она и дитя ее украсят этот пейзаж вместе с прочими скелетами — белыми, изящно изогнутыми коровьими костями, останками машин, выбеленными и пропеченными до хрупкости, брошенными у дороги, разграбленными подчистую. Эти автомобильные скорлупки усеивали асфальт свидетельствами влияния песчаных наносов на водителей и опасности обгона на крутых поворотах.
Земной шар, вращаясь, скрипел и замедлялся. Сбивался шаг, канистра не держалась на голове. Руки тощие, как птичьи косточки. Глаза полузакрыты. Она не шла по этой земле — еле ковыляла, и в канистре ритмично плескались остатки воды.
«Я умру здесь, и кто по мне заплачет?»
И когда она уже готова была упасть — странное видение. Мохнатая овца за рулем мотоцикла. Овца не без апломба проехала мимо, задумчиво, вхолостую жуя, с видом весьма царственным. Девушка едва не расхохоталась — расхохоталась бы, да сил не хватило, — а потом сообразила, что означает это знамение.
Крушение ее отца реконструировали методично, как саму аварию: разъясняли родным, шаг за шагом — хотя, считала Лора, точнее было бы сказать «стадия за стадией». Повествование детективов из отдела экономических преступлений больше всего напоминало стадии горя по Кюблер-Росс, только первым пунктом значилось не отрицание, а сомнение, затем ликование, а в конце — не приятие, но отчаяние.
Солнце сдвинулось. Зимний свет, приглушенная синева. В окне напротив Лоры больше не было отражения — лишь коридор под трубками флуоресцентных ламп. Кубики льда в стаканах истаяли до ледяных пластинок.
Они читали письма, которые получал отец, одно за другим клали их под сукно.
«Поздравления с тождествами!» Лора озлилась. Одна и та же ошибка, несколько раз, под разными именами. «Я мечтаю о тождестве справедливости». Приходилось сдерживаться — не вносить поправки, не обводить в кружочек, не исправлять «жд» на «рж». «Тождество»! Может, и впрямь. Может, отправитель и получатель тождественны. Друг другу.
— Заметили что-то? — Бризбуа уперся взглядом в Лору, пока та изучала письмо.
— Нет, — сказала она. — Ошибку словоупотребления.
— То вдова погибшего генерала, — сказал детектив Сол. — То чиновник, который лямзит деньги из казны или выводит фонды из Нигерийской национальной нефтяной корпорации. Или давно потерянный родственник, о котором вы впервые слышите, кладет на счет баснословные деньги, а потом гибнет в авиакатастрофе или разбивается на машине. Иногда деньги в чемодане, закрашенные черным, чтоб тайно вывезти из страны. Особым веществом очистите купюры — и деньги ваши! Несколько настоящих купюр там попадается, но в основном резаный картон. Примитивный трюк. Уличные фокусы, только прибыль гораздо больше.
— И люди верят? — спросил Уоррен.
— Постоянно.
— Детали могут быть любыми, — сказала детектив Роудз, — но суть не меняется. Мы переведем вам кучу денег. Вы храните их у себя на счету, а за это получаете жирные комиссионные либо всю сумму, если родственник умер или вы вдруг выиграли в лотерею. Ни рисков, ни затрат, доход невероятный. На этот крючок и ловят. Пускай деньги побудут у вас, и все. Безопасно на сто процентов! Никакого риска! Ага. Поначалу они все так говорят.
Роудз криво улыбнулась Лоре — сестре, товарке. Это она о мошенниках? Или о мужчинах?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments