Воющие псы одиночества - Александра Маринина Страница 29

Юрий не мог, да и не хотел отказывать отцу, когда тотпопросил его встретиться с коллегой и рассказать о том убийстве. Нет, ЮрийНазарович Бычков вовсе не жаждал делиться своими воспоминаниями и, главное,соображениями, но это самое нежелание и долгое молчание вконец вымотали его.Ему казалось, что он может не возвращаться к истории с убийством ТанечкиШустовой до конца жизни, просто молчать, ничего не говорить и ничего ни у когоне спрашивать. Но в тот момент, когда раздался звонок отца с такой странной инеожиданной просьбой, он вдруг почувствовал, что надолго его не хватит. Покаеще он может держаться, но это пока, а что будет через год? Через два? Выдержитли? И все-таки, когда к нему домой пришла рекомендованная отцом АнастасияКаменская, он промолчал. То есть рассказал все, что счел нужным, и упрекнутьсебя ему было не в чем, потому что Каменскую интересовали характер Татьяны, еевкусы, привычки, особенности мышления, а об этом Юрий Бычков мог говорить безволнения и страха. О том, что было для него страшным, она так и не спросила. Аон не сказал.

Но на следующий день Каменская позвонила снова. И задалавопрос, ставший для Юрия Назаровича чем-то вроде детонатора.

- От ваших бывших коллег я узнала, что убитая Шустовабыла для вас близким человеком и вы даже жили вместе. То, что вы не сказали обэтом мне, я могу понять, я для вас посторонняя, а вопрос интимный. Но об этомне знал даже ваш отец. Почему?

- Я ему не сказал, - коротко ответил доктор Бычков.

- Почему? - повторила свой вопрос Каменская.

И он решился.

- Я готов встретиться с вами еще раз, - сказал он.

…В 1997 году отец еще работал в уголовном розыске, и в июлеего отправили в командировку в Краснодарский край, где работала большая оперативно-следственнаябригада по какому-то сложному делу. Юрий в то время уже жил отдельно и в сутьработы отца не вникал, знал только, что тот уехал и вернется не раньше, чемчерез месяц. И вдруг позвонила мать:

- Юрочка, у папы инфаркт, мне только что сообщили. Егоположили в больницу в какой-то станице. Я немедленно должна ехать к нему.

Юрий заметался. Конечно, ему надо ехать вместе с матерью,самому на месте посмотреть, какие там врачи и какой уход, но у него в отделениитяжелые больные, которых он ведет, и несколько плановых операций.

Не отпустит его завотделением, это точно. Завотделениемдействительно Бычкова не отпустил, и аргументы привел такие весомые, противкоторых у Юрия возражений не нашлось.

- Ничего, сынок, я сама съезжу, инфаркт - штука давновсем известная, и все врачи даже в самых захудалых дырах знают, как его лечить.Главное - уход, а уж это я смогу папе обеспечить. Боюсь только, что с билетамибудет проблема, ведь это южное направление, а сейчас разгар лета. Я поеду навокзал и в авиакассы, попробую, а уж если нет, тогда придется подключать связи.

- Тут я смогу помочь, - заверил Юрий.

В шесть вечера он вернулся с работы, в восемь позвонилматери, чтобы узнать, удалось ли ей купить билет, но к телефону никто неподошел. Не сняли трубку в родительской квартире и в девять, и в десять, и водиннадцать. «Может быть, она уехала? - подумал он. - Вдруг в кассе оказалисьбилеты на отходящий поезд или на ближайший самолет? Но почему мама даже непозвонила? Совсем времени не было? Нет, не могла она просто так уехать, у нас всемье это не принято. Позвонила бы. А может быть, действительно не успевала?Мама - человек ответственный, а в поезде наверняка у кого-то из пассажировнашелся бы мобильник, она бы уговорила дать ей позвонить, ведь всего-то на полминутки.А если она опаздывала на самолет, то в накопителе все равно пришлось бы ждать,и там тоже обязательно был бы кто-нибудь с мобильным телефоном. И потом, что жеона, без вещей уехала? Вот так, в чем была, с одной дамской сумочкой? Или онана всякий случай собрала все необходимое и взяла с собой, когда поехала забилетом?