Любовь мексиканского сыщика - Наталья Александрова Страница 29

– В деле вскрылись кое-какие новые детали, – подпустил тумана Василий Макарович. – Так что я хотел бы вам задать пару вопросов. Буду вам очень признателен, если ответите…

– Задавайте! – разрешила Лариса Ивановна. – Постараюсь помочь… Присаживайтесь…

Через стол они окинули друг друга дружелюбными взглядами.

– Были ли у Соколовской враги? – задал традиционный вопрос Куликов.

– Враги? – переспросила Лариса. – Ну, она же бизнесом занималась. У нее были не враги, а конкуренты. Без этого ни один бизнесмен не обходится, особенно удачливый и успешный.

– Нет, конкуренты – это не то! – протянул Куликов. – Конкуренты по-другому бы действовали. Налоговую бы напустили или другую службу… А вот скажите, в фирме у нее со всеми сотрудниками были хорошие отношения?

– Нормальные, – Лариса Ивановна пожала плечами. – Она, конечно, человек жесткий, но справедливый. Попусту людей не дергает, платит нормально…

– Что, так-таки ни с кем не было конфликтов? Может, уволила кого-то недавно?

– Недавно? – Лариса Ивановна задумалась. – Вроде нет… Хотя… полгода тому назад уволила одну сотрудницу бухгалтерии, Татьяну Московкину. Та прозевала срок оплаты счета транспортной фирме, из-за этого нам пришлось платить большие штрафные санкции. Миллионов пять выкинули, считай, на помойку. Тут, я считаю, Елена Максимовна была совершенно права, уволила ее и еще предупредила кадровое агентство, чтобы на приличное место ее не направляли. Если человек с большими деньгами работает, он должен за свои поступки отвечать…

– Должен, – согласился Куликов. – Ну-ка, дайте мне координаты этой Московкиной!

Лариса Ивановна открыла базу данных и очень скоро продиктовала Василию Макаровичу адрес Татьяны Московкиной и два ее телефона – домашний и мобильный.

– Доброго вам здоровья и спасибо за все! – сказал Василий Макарович, поднимаясь. – И не переживайте так, все наладится!

– Есть надежда? – жалобно спросила Лариса Ивановна, глядя на него снизу вверх.

Отчего-то этот немолодой милиционер внушал ей доверие.

– Надежда есть всегда! – сказал Куликов и покинул офис «Медсервиса».

На улице Василий Макарович первым делом набрал номер домашнего телефона Московкиной, но там никто не отвечал, что, в общем, неудивительно – время было рабочее. Тогда он набрал мобильный, и ему сразу же ответил нервный женский голос.

– Татьяна Сергеевна Московкина? – осведомился детектив.

– Да, это я! – отозвалась женщина. – А вы кто?

– Из милиции вас беспокоят, – ответил Василий Макарович. – Майор Куликов.

Он решил, что такое начало сделает Московкину более разговорчивой.

– Ой! – вскрикнула она. – Что он опять натворил?

– Вы, собственно, о ком? – осторожно поинтересовался Куликов.

– Как о ком? О Славике, о сыночке моем… вы ведь из-за него звоните?..

– Не совсем, – ответил Василий Макарович уклончиво. – Я думаю, это не телефонный разговор. Давайте мы с вами встретимся.

– Хорошо, – Татьяна понизила голос. – Только я сейчас не могу уйти. Приезжайте ко мне на работу. Детский сад «Светлячок», это возле метро «Удельная»… – И она продиктовала дяде Васе адрес.

Через полчаса он подъехал к серому пятиэтажному зданию, в первом этаже которого располагался частный детский сад «Светлячок».

На крыльце его уже поджидала высокая нескладная женщина лет сорока с коротко стриженными рыжеватыми волосами и нервным, озабоченным лицом.

– Это вы мне звонили? – спросила она, шагнув навстречу Куликову.

– Да, это я, – Василий Макарович протянул ей свое удостоверение.

– Спрячьте это! – зашипела Татьяна, испуганно озираясь. – Понимаете, я не хочу, чтобы кто-то здесь узнал, что вы из милиции! Это же детское учреждение…

– Хорошо, – Василий Макарович спрятал книжечку. Это его вполне устраивало.

Татьяна провела его в небольшую комнату слева от входа, плотно закрыла за собой дверь и спросила взволнованным, но приглушенным голосом:

– Так что случилось со Славиком? Он у вас? В каком отделении?

– Да нет… – неопределенно ответил Куликов, – понимаете…

– Он в больнице? – Татьяна схватилась за сердце. – Говорите! Лучше горькая правда, чем…

– Да не знаю я ничего про вашего сына! Я здесь совсем по другому поводу.

– По другому? – Татьяна облегченно вздохнула и заметно расслабилась. – А я уже испугалась, что он опять что-то натворил, как прошлый раз… ну, когда он надел костюм химзащиты на скелет из кабинета анатомии… или когда запустил песчаного удавчика в портфель учительницы литературы… ей оставалось всего два месяца до пенсии, а тут такое потрясение, сердце и не выдержало… понимаете, я ращу его одна, без мужа, а у него сейчас такой трудный возраст… ему так не хватает мужского влияния… да, так что вам тогда нужно?

Куликов решил ковать железо, пока горячо. Московкина только что перенесла сильнейший стресс, и сейчас ее легко будет заставить сказать правду.

– Татьяна Сергеевна, – проговорил он, строго глядя на свою собеседницу, – я знаю про ваш анонимный звонок.

– Какой звонок? – переспросила Московкина, но глаза ее предательски забегали.

– Вы звонили Елене Максимовне Соколовской. Вы сказали ей, что ее муж, извиняюсь, ходит налево.

– Я никому не звонила… – забормотала женщина. – С чего бы я ей стала звонить? Я и телефона-то ее не знаю…

– Вот только не надо этого! – повысил голос Василий Макарович. – У нас имеется распечатка всех звонков Соколовской, и мы нашли среди них ваш!

Он бил наугад, но попал в десятку.

Татьяна закрыла лицо руками и бурно, некрасиво разрыдалась.

Василий Макарович по долгу службы наблюдал разные виды рыданий. Нельзя сказать, что ему это нравилось, но потихоньку он научился в них разбираться.

Некоторые женщины рыдали искренне, от горя при потере близких, такие слезы вызывали у него сочувствие. Хотя не все. Иная от огромного несчастья только зубы стиснет, слезы внутрь загонит, кулаки сожмет и мечтает только одной остаться, на все замки запереться и там уж горю своему предаться, чтобы никто не видел.

А другая по пустяку так разорется – до судорог, смотреть противно.

Есть еще дамочки, которые думают, что слезами своими разжалобить могут, рыдают неискренне, таких Василий Макарович вычислять научился. Татьяна Сергеевна рыдала хоть и от души, но не было к ней у Куликова добрых чувств. Не нравилась она ему, не любил он доносчиков. Вот и в этом случае – сболтнула баба по злобе да по дурости, – а получилась большая неприятность. Думать надо!

– Она меня уволила! – расслышал Куликов сквозь бурные рыдания. – Мне нужно растить Славика…