Браки расторгаются в аду - Наталья Андреева Страница 29

– Вот она, – кивок в мою сторону, – позвала нас. Велела девку украсть. Денег много пообещала. Ну мы и того… этого…

– Согласились?

– Да, – хором.

– После того как вы получили от гражданки Царевой деньги, вы стали на них пить?

– Ну.

– И долго вы пили?

Пауза.

– Когда ты, Коля, приходил ко мне, ты был трезвый, – напомнила я. – Я тебе еще виски налила.

– Николай, это вы принесли в квартиру Царевой пистолет?

– Видать, я.

– Вы что, этого не помните?

– Э-э-э… Вроде как помню. С похмелья я был.

– Я дала вам небольшой аванс, – напомнила я. – Как вы умудрились пить на него почти две недели?

– Так Анисья заходила, – заморгал Коля. – Ну, когда с пистолетом. Денег еще дала.

– Я ей не приказывала, – удивилась я, – чтобы она дала вам денег. И ничего ей для вас не передавала.

– Ну, дык… она, видать, сама. Для храбрости нам чтобы.

– Но…

– Царева, помолчите. Граждане Панины, в вашем доме нашли вещи, принадлежащие гражданке Свиридовой.

– Кому?

– Анжеле. Это имя вам знакомо?

– А как же!

– Вы ее раздели до того, как убить, или после?

– Да не помним мы… Пьяные были.

– Согласно экспертизе, на одежде, найденной в вашем доме, не обнаружено пятен крови.

Они оба заморгали. Я вздохнула. Это все равно что допрашивать платяной шкаф. Шкаф, откуда в тебе вещи? И почему ты шкаф, а, скажем, не холодильник? Да откуда он знает, почему он именно шкаф?

– Кто стрелял? – задал прямой вопрос следователь.

Братья переглянулись.

– Кажись, я, – сказал Коля.

– Вы точно это помните?

– Ну, дык… все говорят.

– А сами вы не помните, как стреляли в девушку?

– Не-а…

– Сколько же вы выпили?

– Ну, литра два.

– Литра два чего?

– Водки, само собой.

– На двоих? В этот день или в совокупности?

– Чего?

– Вот сколько уже раз! – с досадой сказал следователь. – Напьются так, что себя не помнят! Просыпаются рядом с трупом и за голову хватаются. Что? Как? И – в тюрьму на пятнадцать лет. Может, Анатолий стрелял, а не вы, Николай?

Молчание. Они действительно ничего не помнили. А после того как Коля приехал от меня с деньгами, вообще вошли в штопор. В затяжное пике, во время которого их и без того неповоротливые мозги совсем отключились. Их, насколько я поняла, задержали в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения и грузили в машину, как дрова.

– Зачем же вы так пили? – спросил следователь.

– Видать, того… Девку поминали.

Точка.

Тут можно биться долго и с одинаковым результатом. Братья полностью признавали свою вину, но не помнили ничего из того, что случилось. Все решали показания Анисьи, которая как раз была трезвая. И отпечатки пальцев на оружии тоже являлись веской уликой. А еще найденные в доме у братьев женские вещи, указывающие на то, что несколько дней Анжела жила там.

– И как вас угораздило связаться с такими людьми, Зинаида Андреевна? – спросил следователь, когда братьев увели. – Вы не производите впечатления глупой дамы.

– А как же показания Анисьи? – усмехнулась я. – Она ведь сказала, что я тупая как пробка.

– Я ей не очень-то поверил. Но суд поверит. Он не будет разбираться, умная вы или нет. Важно, отдавали вы приказ о том, чтобы убить девушку, или не отдавали.

– Я такого приказа не отдавала.

– На сем и закончим. – Он развернул ко мне толстую папку. – Прочитайте и подпишите. А завтра продолжим.

– С кем мне еще предстоит очная ставка?

– Ваш супруг хочет вас видеть.

– Иван?

– Ведь он пока еще ваш супруг?

– Полагаю, теперь он точно подаст на развод. Не опасаясь больше, что я затаскаю его по судам, – горько сказала я.

– Возможно. Но перед этим он хотел бы с вами побеседовать.

– Что ж…

Утопающий хватается за соломинку. Я прекрасно знала, что не стоит ждать помощи от человека, предложившего нищенское пособие жене, с которой прожил почти четверть века. Но повторяю: утопающий хватается за соломинку.