Лед чистой воды - Наталья Берзина Страница 29

– Что именно?

– Пока не знаю. Его не интересовали ни запчасти, ни топливо.

– Ты идиот! Какой дурак полезет на охраняемую базу за резиной или канистрой бензина? Где он рылся?

– В конторке и на складе.

– Как обнаружили?

– Сначала свет от фонарика, ну и собаки занервничали.

– Ты где сейчас?

– На базе.

– Жди, сейчас приеду. Ничего не трогай! – рявкнул Василий Тимофеевич.

Василий Тимофеевич кряхтя выбрался из машины. На площадке, залитой светом, толпились охранники. Хозяин бросился к нему:

– Вот! Осматриваем все!

– Ты совсем сбрендил? Мало того что сам приехал, так еще и людей сгоношил!

– Так ведь такое происшествие!

– Что выяснили? – ворчливо спросил Василий Тимофеевич.

– Кто-то перекопал все путевые листы и прочие документы.

– Ясно! Ты сам-то понимаешь, что к тебе забрались не просто воришки? Кто-то конкретно под школу копает.

– Менты?

– Скажи еще что-нибудь смешное! Им зачем по ночам в конторку лазить? Приедет взвод в масках, положит всех мордой в грязь и заберут все, что их интересует.

Валик остановился, лишь когда устал так, что дышал с трудом, едва удерживая в груди трепещущее от волнения и ярости сердце. В ярком свете лампы увидел сбитые в кровь руки, бесформенную груду смятого одеяла, из-под которого высовывались бесстыдно голые материнские ноги. Он тупо смотрел на бледные с голубоватыми жилками бедра, на вставшие почему-то дыбом волосы, на сведенные судорогой худые пальцы. Мать уже не двигалась. Валик дрожащей рукой одергивал материнскую ночнушку, случайно коснулся страшно холодной ноги и вздрогнул. Отпрянув, он споткнулся и упал на пол. Горечь заполнила горло. Поднявшись и затыкая ладонями рот, он бросился в туалет.

После он долго чистил зубы, стараясь избавиться от отвратительного привкуса. Не глядя, попытался нашарить полотенце, но его не оказалось на месте. В памяти снова всплыло то, что произошло несколько минут назад, и снова гадкий комок подступил к горлу. Обхватив руками раковину, он наклонился, привалившись к белому фаянсу чахлой грудью.

Обессиленный, он долго сидел на бортике ванны. Понемногу приходя в себя, он вспомнил, с чего все началось. Деньги! Он ведь держал в руках заветный конвертик! Но где же он? Вернуться в комнату матери было страшно. Но если не пойти туда, то все, что случилось, теряло всякий смысл. Всего несколько шагов по недлинному коридору. Но как их пройти? Там за неплотно прикрытой дверью лежит она. Уже холодная. Небрежно прикрытая простенькой ночной сорочкой. Ситцевой. Застиранной. С полуразмытыми голубенькими цветочками. Мама. Его родная мама. Забитая до смерти собственным непутевым сыном. Убитая ради тоненькой пачечки денег, на которые он собирался купить то, что принесет смерть чужим, совершенно незнакомым людям.

Он убийца! До этого мгновения он не считал себя таковым, но теперь все изменилось. Оказалось, что для перехода в иное качество достаточно было убить собственными руками. Пусть и собственную мать.

Но распахнуть дверь все равно было жутко. Свет заливал комнату. Мать по-прежнему лежала поперек дивана, голые посиневшие ноги свешивались почти до самого пола. Стараясь не смотреть на нее, он оглядел пол. Не найдя конверта, задумчиво поднял валяющееся возле дивана полотенце и вдруг увидел уголок конверта, сиротливо лежащего под правой ногой матери. Чтобы его поднять, необходимо было чуть подвинуть посиневшую ногу, но сделать это оказалось непросто. Он долго смотрел на конверт, не находя в себе сил прикоснуться к безжизненному телу. Наконец, намотав на руку полотенце, сдвинул ногу и подгреб конверт поближе.

Вернувшись в свою комнату, пересчитал деньги. Их оказалось вполне достаточно, чтобы закупить все необходимое. Но что делать с телом? Над решением этой задачи предстояло серьезно подумать. А пока…

Две доски отыскались на балконе. Хуже пришлось с гвоздями, их не оказалось в доме. Повезло еще, что в кухонном шкафчике нашлись достаточно длинные шурупы. То, что подходящей отвертки не нашлось, не беда. В любом случае шуруп, забитый молотком, держит лучше, чем завернутый отверткой гвоздь.

Шурупы входили в дерево туго. Валик несколько раз попал молотком по пальцам и, тихо матерясь, дул на них. Только спустя час удалось накрепко забить дверь в материнскую комнату. О том, чтобы не было запаха, он позаботился. Распахнул настежь окно и посчитал это достаточным. Зима еще долгая, а до весны он, даст бог, не доживет.

Вернувшись к себе, он привычно ткнул кнопку на передней панели компьютера. Когда тот загрузился, поймал курсором знакомую иконку, и чуть погодя на экране возник так похожий на нее силуэт Лары Крофт.

Леха, поежившись, шагнул на обледеневшую дорожку. Ветер с реки хлестнул по лицу мелкой снежной крупой. Застывший автомобиль смутно виднелся в полумраке, едва освещенный залепленным снегом фонарем. Прикрывая лицо рукой, он добрел до машины. Кликнул сигналку. «Фольксваген» приветливо подмигнул фарами. Леха потянул дверь, но она даже не подумала распахнуться. «Примерзла!» – уныло подумал Леха. Мало того что поиски ничего не дали, так еще и девка упилась настолько, что не знал, как от нее избавиться.

Сначала все шло довольно неплохо. Ополовинив вторую бутылку, девка пошла в разнос. Несла какую-то околесицу, звала то какого-то Володю, то Сашу. А после… Она то набрасывалась на Леху, то пыталась от него спрятаться. Так продолжалось до тех пор, пока она, сорвав с себя платье, не начала тупо и негромко выть. Тут Леха не выдержал. Влепил звонкую пощечину. Девка сорвалась окончательно. Белье последовало за платьем. Оставшись нагишом, она буквально набросилась на Леху. Отбиться удалось с трудом. Только заперев в драбадан пьяную Аську в ванной, Лехе удалось продолжить поиски. Обыскивал квартиру методично, неспешно, тем более что девка, наконец, затихла и прекратила всхлипывать.

Перекопав абсолютно все, Леха убедился, что камней в квартире нет. Остановившись возле ванной, он решил попытаться всерьез поговорить с Аськой. Постоял, прислушиваясь к происходящему. Ничего не услышав, осторожно открыл дверь.

Голая девка, свернувшись калачиком, мирно спала в ванне. Леха попытался разбудить ее, но результат получился нулевой. Она временами только что-то тупо мычала. Бросив дурацкую затею, Леха перетащил безвольное тело в комнату, свалил на диван и, небрежно прикрыв попавшимся под руки пледом, покинул замызганную квартиру. Часы показывали половину четвертого ночи.

Несколько раз он безуспешно дергал дверцу. Машина упорно не желала впускать его. Леха попытался согреть замок зажигалкой. Свирепый восточный ветер мгновенно задувал пламя. Фолькс несколько раз самостоятельно становился на охрану, но Леха снова и снова нажимал зеленую кнопку на брелоке. Замок легонько щелкал, автомобиль мигал фарами, но дверь стояла насмерть, как пресловутые триста спартанцев. Разозлившись окончательно, Леха выхватил из кармана перочинный нож, раскрыл его и, вставив лезвие в узкую щель между дверью и стойкой, поднажал. Что-то хрустнуло, дверь вздрогнула. Леха дернул что есть силы, одновременно налегая на рукоять ножа.