Промах Мегрэ - Жорж Сименон Страница 29

Говорят, что самые продолжительные сны на самом деле длятся лишь несколько секунд. В этот момент Мегрэ пережил ощущение, которое напомнило ему не его ночной сон, который он так и не мог восстановить в памяти, а чувство открытия, которое он тогда испытал, нечто вроде внезапного продвижения к давно искомой цели.

Позже он, должно быть, сможет (так были полны эти мгновения его жизни) восстановить малейшие свои мысли, малейшие ощущения и, будь он художником, мог бы написать эту сцену с тщательностью маленьких фламандцев.

Солнечный свет, смешанный со светом ламп, придавал комнате неестественный вид театральных декораций, и, может быть, поэтому казалось, что все присутствовавшие играли какую-то роль.

Комиссар продолжал стоять около одного из двух больших окон. Напротив, по другую сторону двора, Луиза Бурж, что-то напевая, ходила взад и вперед по комнате, и ее светлые волосы выделялись ярким пятном. Внизу, во дворе, Феликс в синем комбинезоне поливал из резинового шланга лимузин, который вывел из гаража.

Секретарь суда, сидящий на месте покойного Фердинанда Фюмаля, поднял голову в ожидании, когда ему будут что-нибудь диктовать. Нотариус Одуэн и следователь Планш, стоящие недалеко от сейфа, периодически поглядывали то на него, то на Мегрэ, нотариус все еще держал в руках документы.

Специалист по сейфам тихонько отошел в угол, месье Жозеф сделал едва два шага от двери, на лестничной площадке можно было видеть Лапуэнта, закуривающего сигарету.

Казалось, что жизнь замерла на несколько мгновений, что каждый застыл в определенной позе, как у фотографа.

Мегрэ перевел взгляд от окна напротив на сейф, с сейфа на дверь и понял наконец ошибку, которую он совершил. На старой двери из резного дуба была замочная скважина для очень большого ключа.

— Лапуэнт! — позвал он.

— Да, патрон.

— Иди позови Виктора. — И добавил, к всеобщему удивлению: — Будь осторожен!

Лапуэнт тоже не понял предостережения, а комиссар тем временем повернулся к специалисту по сейфам, чтобы задать ему один вопрос:

— А если кто-нибудь через замочную скважину несколько раз видел, как Фюмаль открывал свой сейф и следил за его действиями, возможно ли, чтобы он узнал шифр?

Мужчина в свою очередь посмотрел на дверь — казалось, он пытался определить угол зрения и прикинуть расстояние.

— Для меня это детские игрушки, — сказал он.

— А для человека, который не знаток в этом деле?

— Нужно терпение… А если следить за движениями руки, считая повороты на каждом диске…

Внизу послышались шаги, потом, во дворе, Лапуэнт спросил у Феликса:

— Вы не видели Виктора?

Мегрэ был уверен, что открыл истину, но не слишком ли поздно? Луиза Бурж высунулась из окна напротив, и комиссару показалось, что на ее губах играла легкая улыбка.

Пришел Лапуэнт, абсолютно ошарашенный.

— Я не смог его нигде найти. Его нет ни в швейцарской, ни в других комнатах на первом этаже. И наверх он тоже не поднимался. Феликс говорит, что слышал, как несколько минут назад хлопнула входная дверь.

— Позвони на Набережную. Дай его приметы. Пусть предупредят вокзалы и жандармерию. Позвони сам в ближайшие комиссариаты.

Начиналась охота на человека, в процедуре которой все было заранее предопределено. Машины с радиопередатчиками будут ездить кругами, постепенно сужающимися. Полицейские в форме, инспекторы в штатском пройдут по улицам, заходя в бистро и расспрашивая людей.

— Ты знаешь, как он был одет?

Мегрэ и его инспекторы видели Виктора только в полосатом жилете. Им помог месье Жозеф, который пробормотал сквозь зубы:

— Я знаю, что у него был только один темно-синий костюм.

— А какая шляпа?

— Он никогда не носил шляпу.

У Мегрэ, когда он попросил Лапуэнта сходить за Виктором, еще не было никакой уверенности. Может быть, это была интуиция?

Или же подобный вывод логично вытекал из многочисленных рассуждений, в которых он не отдавал себе отчета, из огромного количества деталей, которые по отдельности не имели никакого значения?

С самого начала он был убежден, что Фюмаля убили из ненависти, из мести.

Бегство Виктора этому не противоречило, так же как и факт исчезновения из сейфа пятнадцати миллионов.

Ему хотелось сказать: «Наоборот!»

Может быть, потому, что речь шла о ненависти крестьянина, а крестьянин редко забывает о своем интересе, даже если он одержим каким-либо сильным чувством.

Комиссар ничего не говорил. Все смотрели на него.

Он чувствовал себя униженным, так как для него это был промах, он слишком долго не мог обнаружить истину и теперь сомневался, что организованная облава принесет какие-либо результаты.

— Господа, я вас больше не задерживаю.

Следователь, у которого еще не было достаточно опыта, не решался расспрашивать Мегрэ, лишь тихо спросил: