Последний удар - Эллери Квин Страница 29

— Просишь у меня мою правую руку? Ладно. Что тебе нужно от Вели?

— Я хочу, чтобы он покопался в обстоятельствах рождения Джона Себастьяна.

— Рождения?

— Вот именно. Я знаю следующее. Родителями Джона были мистер и миссис Джон Себастьян из Рая, штат Нью-Йорк. Миссис Себастьян звали Клер. Вечером 5 января 1905 года... ты записываешь?

— Да, сэр, — вздохнул инспектор. — 1905 года...

— Себастьяны возвращались на автомобиле из Нью-Йорка во время снегопада. Возле Маунт-Кидрона они попали в катастрофу, в результате которой у миссис Себастьян произошли преждевременные роды. Она умерла, произведя на свет мальчика. Отец Джона умер примерно через неделю вследствие полученных травм. Это все, что мне известно. Я хочу знать больше о катастрофе, а об accouchement [53]— гораздо больше.

* * *

Эллери нашел Расти позади дома. Джон наблюдал, как Валентина, Мариус и Эллен соревнуются в лепке снеговика. А Расти наблюдала за Джоном, который отнюдь не выглядел довольным.

Эллен окликнула Эллери, но он всего лишь улыбнулся, помахал ей рукой и обратился к Джону:

— Могу я позаимствовать твою невесту на пару минут?

— Если ты не будешь пытаться отговорить ее выходить за меня замуж. Кстати, ты тоже влюблен в нее?

— Безумно, — ответил Эллери и отвел Расти в сторону.

Розовые щеки Эллен стали пурпурными, а когда Мариус сказал ей что-то, она схватила две горсти снега и швырнула в него.

— Не знаю, зачем я вам понадобилась, — заметила Расти. — Ведь я неприступна, в отличие от Эллен.

— Потому что Эллен не может ответить на вопрос, который я хочу задать, — сказал Эллери, — а вы можете.

— Какой вопрос?

— Почему вы не упоминали о тринадцатом подарке со знаком зодиака?

— Разве я о нем не упоминала?

— Нет.

— Ну, я действительно его заказала. Он был дубликатом подарка Джона.

— А почему вы заказали дубликат?

— Потому что меня попросил Джон. Есть еще вопросы, мистер Квин?

— Только один. Зачем понадобились Джону два зажима для денег с Козерогом?

— Возможно, потому, что 6 января он получит слишком много денег, но это всего лишь догадка, — холодно отозвалась Расти. — В действительности, Эллери, я не знаю причины.

— И не спрашивали о ней?

— Конечно, спрашивала.

— Ну и каковы были объяснения Джона?

— Он засмеялся, поцеловал меня и напомнил, что мы еще не женаты. Почему бы вам не спросить его самого?

— Пожалуй, я так и сделаю, несмотря на риск быть поцелованным.

Под шутками Эллери таились мрачные мысли. Но он не выказывал их, когда отвел в сторону Джона.

— Какова была цель дубликата зажима с Козерогом?

— Откуда ты о нем знаешь? — резко осведомился Джон. — Расти проболталась?

— Нет. Она всего лишь подтвердила то, что я уже знал.

— Теперь ты наводишь справки обо мне? — уныло спросил Джон.

— Только с целью проверки праздной мысли. А ты возражаешь против того, чтобы о тебе наводили справки?

— Пожалуй.

— Слушай, приятель, в этом доме произошло убийство...

— Господи! — воскликнул молодой поэт. — Ты предполагаешь, что я имею к этому отношение? Эллери, я знаю о гибели этого старика не больше тебя!

— Тогда почему ты не рассказываешь мне о дубликате зажима?

— Потому что пока предпочитаю этого не делать, — холодно отозвался Джон. — Будут еще вопросы?

— Думаю, нет.

Джон подошел к Расти, сказал ей что-то, получил в ответ поцелуй и с ее помощью начал лепить снеговика.

Эллери побрел назад к дому. Но, оказавшись вне поля зрения остальных, он сразу ускорил шаг. Войдя в дом, Эллери наткнулся на мистера Гардинера и Оливетт Браун, пробормотал, что хочет вздремнуть, поднялся наверх и быстро проскользнул в спальню Джона.

* * *

Это оказалась просторная комната с окнами в эркерах, огромной кроватью и двумя большими стенными шкафами. Стены были увешаны старыми колледжскими флажками и множеством предметов подросткового коллекционирования — знаками «СТОП», «НЕ ПАРКОВАТЬСЯ» и «ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ», скрещенными рапирами, покрытыми ржавчиной, побитым молью хвостом енота, французскими туристическими плакатами и многими другими реликтами беззаботной юности Джона.

Эллери направился к ближайшему стенному шкафу и открыл дверцу.

Некоторое время он смотрел внутрь, потом открыл другой шкаф.

Эллери все еще стоял перед ним, когда сзади послышался ледяной голос:

— Я всегда уподоблял ищеек тараканам и прочим паразитам. Что ты здесь делаешь?

— Столь же поверхностные замечания делались по адресу Джона С. Самнера, епископа Кэннона и каноника Чейза, — не поворачивая головы, отозвался Эллери. — Для кого ищейка, а для кого борец за справедливость. Я ищу правду, не получая от тебя помощи. — Теперь он повернулся. — Тем не менее, мне следует принести извинения, Джон, что я и делаю. А теперь объясни, почему каждый предмет одежды — пальто, спортивный костюм, шапка, свитер, ботинки и все прочее в этих шкафах — имеет точный дубликат, висящий или стоящий рядом?

Как ни странно, красивый рот Джона изогнулся в усмешке.

— Ты имеешь в виду, что догадался об этом только потому, что я заказал у Мойлана два одинаковых зажима?

Эллери выглядел оскорбленным.

— Догадка — скверное слово в моем лексиконе. Нет, Джон, я основывался не только на этом. Но ты не ответил на мой вопрос.

Усмешка стала шире.

— Вероятно, это покажется тебе бессмыслицей. Я всегда был помешан на одежде, и, так как я быстро ее снашивал, у меня вошло в привычку покупать все en double [54]. Понимаю, что это дикость. Но что толку быть поэтом, если не можешь потворствовать своим причудам?

— Выходит, все так просто?

— Именно так. Смотри, я покажу тебе. — Джон начал выдвигать ящики комода. — Два экземпляра рубашек, носовых платков, зажимов для галстука, поясов, подтяжек, носков...

— Даже монограмм. — Эллери указал на два одинаковых галстука с монограммой «Дж. С».

— Причуда распространяется на одинаковые бумажники, перстни с печаткой, портсигары... Собираешься вызвать психиатра?

— По поводу столь методичного безумия? — Эллери, улыбаясь, покачал головой.

— Ты мне не веришь.