Убийство в старом доме - Энн Грэнджер Страница 29

Решив, что лучше действовать как можно тактичнее, я послал Картертону записку в министерство иностранных дел, в которой просил его явиться в Скотленд-Ярд. Если я сам явлюсь к нему на работу, поползут ненужные слухи. И даже если я приду не в форме, все сразу догадаются, что я полицейский, как в Агартауне, на месте сноса, куда я ходил с сержантом Моррисом. Богатые и бедные, почтенные граждане и преступники, клерки министерства иностранных дел, дворецкие и землекопы — все с первого взгляда признавали во мне представителя закона. И никто из них не испытывал особой радости при моем появлении.

Мне любопытно было взглянуть на Фрэнка Картертона. Когда он наконец появился и решительно вошел ко мне в кабинет, я понял, что мои предположения оказались верными. Картертон оказался примерно таким, как я и ожидал: щеголеватым молодым джентльменом, весьма типичным жителем Лондона. Женщины наверняка считают его красивым — не в последнюю очередь благодаря его обаянию. Видимо, Картертон намеренно подчеркивал свое мальчишество, благодаря чему нравился слабому полу. Во мне же он немедленно пробудил враждебность.

Его одежда была сшита лучшими портными и, похоже, стоила целое состояние. Едва ли в министерстве иностранных дел так щедро платят мелким клеркам; впрочем, у него мог быть независимый доход. Тетка, в чьем доме жил Картертон, очевидно, не испытывала денежных затруднений. Племянник наверняка привык считать себя ее наследником — в последнем я почти не сомневался. Подобные надежды лежали в основе не одного убийства.

— Инспектор, какой ужас! — начал мой гость, бросая трость и шляпу и садясь на стул без приглашения. — Полагаю, нет ни малейшего сомнения в том, что мертвая женщина — Мэдди Хексем?

Нас с Картертоном терзали одни и те же сомнения, только причины для сомнений были разными. Я боялся, что тело принадлежит не пропавшей компаньонке его тетушки. Картертон, наоборот, опасался, что труп окажется ее.

Надежда от рождения присуща любому человеку; столь же естественно стремление избегать всего неприятного. Мне неоднократно случалось сообщать людям дурные вести; многих при этом раздирали отчаяние и мрачные предчувствия. Родные и близкие горюют при мысли, что больше не увидят умершего — во всяком случае, по эту сторону Иордани. С другой стороны, они боятся огласки, которая неизбежно последует за мрачным открытием.

— Да, дело действительно ужасное, — согласился я. — Мы почти уверены в том, что покойница — мисс Хексем.

— Почти уверены? Вы рассуждаете прямо как юрист. Юристы не любят подписывать ни одно заявление, не придумав для себя вначале какой-нибудь уловки…

Обмолвка Картертона о юристах меня заинтересовала. Может быть, у него большой опыт в общении с ними? Нельзя сказать, что я не был с ним согласен, просто стало любопытно, отчего у него такая точка зрения на представителей сей почтенной профессии.

— Должен вам заметить, — продолжал Картертон, — что мое начальство в министерстве отнеслось к произошедшему без всякой радости. — Он отбросил со лба прядь темных волос и мрачно оглядел мой письменный стол. — Пришлось обо всем им рассказать. Теперь о ней напишут во всех газетах и бульварных листках.

Сильно ли он огорчился, узнав, что мисс Хексем убили? Мне показалось, что куда больше его заботит предстоящая огласка. Он также боится, что шумиха, связанная с делом, повлияет на его карьеру. Поэтому я решил, не теряя времени, изложить ему свою просьбу. За его нежные чувства опасаться уже не приходилось. Я даже испытал своего рода извращенное удовольствие, заранее предвидя ответ на свой вопрос.

— Одежда покойницы определенно похожа на ту, что была на ней, по вашему описанию; кроме того, в кармане мы нашли носовой платок с ее инициалами. Общие приметы совпадают. Однако мы были бы очень вам признательны, если бы вы согласились взглянуть на нее и подтвердить, что это действительно она.

Как я и ожидал, Картертон пришел в ужас. Он уставился на меня в полном замешательстве и даже разинул рот.

— Взглянуть на нее? — ахнул он. — То есть… осмотреть останки?!

«Да, щеголь ты расфранченный», — подумал я. Вслух же выразил сожаление из-за того, что поневоле причиняю ему такие неприятности.

— Сэр, я не могу заставить вас смотреть на нее. Но в таких вопросах… хм, нам нужно убедиться наверняка. Вы ведь понимаете, не она одна ходила в таком платье; в Лондоне множество молодых женщин примерно такого же телосложения, как мисс Хексем. Как вы понимаете, обращаться с такой просьбой к вашей тетушке, миссис Парри, я не могу. Из разговора с миссис Парри у меня сложилось впечатление, что у ее бывшей компаньонки не было родственников, а если они даже и есть, то живут далеко отсюда. Насколько я понимаю, она родом из Дарема, то есть с севера. Вначале придется искать там ее родных, затем везти их сюда…

— Да, да! — буркнул Картертон. — Понимаю ваши затруднения. Естественно, вы не можете просить о таких вещах мою тетку. Я, так сказать, единственный мужчина в доме, значит, мне и смотреть на нее. Скажите, а она… ее… — Он запнулся и продолжал: — Она сильно изуродована?

— К сожалению, да, сэр. Она скончалась примерно две недели назад, а может быть, чуть меньше.

— Две недели? Но ведь пропала она гораздо раньше! Послушайте, вы уверены, что ваша несчастная — именно Мэдди Хексем? Как-то не похоже…

Лицо его побагровело от гнева. Мне стало жаль его. Уж если мне не по себе, то каково же сейчас ему? Естественно, при малейшем сомнении он склонен предположить, что мы ошиблись и его вызвали в Скотленд-Ярд без нужды. Значит, и на работе его так же, без нужды, поставили в неловкое положение. Даже если покойница не имеет к нему никакого отношения, в министерстве иностранных дел, этом оплоте благопристойности, происшествие не будет забыто. И еще много лет там будут повторять: «А, молодой Картертон! Кажется, он как-то связан со скандалом, когда полиция нашла труп неизвестной женщины?»

Наверное, вовсе не случайно люди не любят, когда мы, полицейские, вмешиваемся в их жизнь. Мы взбаламучиваем воду, которая больше никогда не станет прозрачной.

— Врач, производивший вскрытие, считает, что смерть наступила максимум две недели назад, — сказал я, прячась за чужим мнением. С наукой не поспоришь! — Пока мы ничем не можем объяснить такое странное обстоятельство, но наша цель — рано или поздно найти ответ. И первым делом нам все же необходимо убедиться в том, что жертва — именно та, за кого мы ее принимаем.

Картертон вздохнул и вытер губы ладонью.

— Ясно… Конечно, если бы она умерла восемь недель назад или больше, смотреть на нее было бы бесполезно… я уже не говорю — отвратительно. Даже через две недели… Чего мы добьемся, если я посмотрю на нее? Если она неузнаваема…

Я сделал вид, что не расслышал в его словах просьбу.

— Надеюсь, она вполне узнаваема. Извините, сэр, но больше я ничего не скажу. Я не имею права каким бы то ни было образом влиять на вас.

— Ее… то есть врач уже…

— Да, но следов его работы вы не увидите. Вам покажут только ее лицо. Остальное будет закрыто.