Только свои - Чингиз Абдуллаев Страница 29

– Никто не думал, что он станет таким, – мягко ответил я.

– Все знали, что он такой, – жестко возразила Гулсум. – Отменя это скрывали его родители. Будь они прокляты!

Ее внезапная вспышка меня испугала.

– У тебя есть сигареты? – вдруг спросила она.

– Я не курю. – Но неужели сестра теперь курит?

– Нужно было взять у Тудора, – нервно проговорила Гулсум. –Но пришел отец, чтобы с ним поговорить, поэтому я вышла. При отце я не решиласьпопросить сигареты, он не знает, что я курю.

– Отец сейчас в вашей спальне? Он поднялся на третий этаж?

– Да. Только что. Поэтому я и вышла. У Тудора сейчас крупныенеприятности. Европейская валюта сильно поднялась в цене, а они номинироваливсе свои расчеты в евро еще несколько лет назад, когда доллар был гораздокрепче. Теперь теряют из-за этого почти сорок процентов на каждой сделке. Вобщем, у всех свои проблемы. А я давно хотела с тобой поговорить. Как у вас сРахимой?

– Ничего, – сдержанно ответил я, – пока живем.

– Пока… – повторила она. – Вы даже не представляете, какиевы счастливые. У вас есть ребенок. Ахмад такой хороший мальчик. Не нужнооткладывать, рожайте второго, третьего. Пусть у вас будет много детей.

– Обязательно. – Я не стал ей говорить о моих истинныхотношениях с Рахимой. Ни к чему было нагружать сестру моими проблемами.

– Мы сегодня были у врачей, – вдруг сообщила мне Гулсум. –Они сказали, что у меня больше никогда не будет детей. Никогда…

Она не плакала, просто сидела и смотрела на меня. А я ошеломленносмотрел на нее. Я вообще не знаю, что надо говорить в таких случаях. Кто могдаже подумать, что все закончится так страшно? Кто мог знать, что наркоман неспособен к нормальному зачатию? И это первое замужество обернется для Гулсумтакими страшными последствиями? Она не плакала, у нее были сухие и жесткиеглаза, а это, по-моему, хуже, чем рыдания. Я поднялся со стула, подошел к ней иобнял ее за голову. Мне хотелось ее погладить, но почему-то показалось, чтосделать это неудобно. Она уже давно замужняя женщина, не мог я ее гладить, каккотенка.

– Мне очень жаль, – произнес я дурацкие слова, будто онабыла чужой человек. Нужно было найти совсем другие слова, совсем другие.

Гулсум обхватила меня за пояс и глубоко вздохнула.

– Я подумала, что нужно усыновить какого-нибудь ребенка. Мнетак хочется, чтобы у меня был сын. Как у тебя, Ильгар. Я так мечтала о ребенке!И ничего не вышло. Но Тудор против усыновления, он говорит, что можноимплантировать зародыш. Или найти суррогатную мать. В общем, мы пока не решили.

– Все будет хорошо. – Я погладил ее по плечу. – Если нужнамоя помощь… – Я даже не заметил, что сказал глупость.

– Нет, спасибо. В таких случаях нужно обходитьсясобственными силами, – с трудом улыбнулась Гулсум. – И не забывай, что я –дипломированный врач, лучше тебя разбираюсь в этих вопросах.

В этот момент дверь открылась и появилась Рахима. Она вообщечасто входит без стука – у нее такая манера поведения. Увидев нас, Рахимазамерла на пороге. Можно было подумать, будто я обнимал чужую женщину. Но навсякий случай я убрал руки с плеч Гулсум и почувствовал, как и она перестаетменя обнимать.

– У вас такие теплые отношения? – саркастически произнеслаРахима, войдя в комнату. – Давно не виделись?

Я сделал шаг в сторону, надеясь, что она не будет ревноватьменя к собственной сестре. Или лучше рассказать ей обо всем? Хотя Рахима врядли поймет. Для нее чужого горя просто не существует. Но она продолжала смотретьна нас с некоторым недоверием.

– Мы действительно давно не виделись, – ответила Гулсум. – Уменя неприятности, и я пришла поделиться с братом. – Она поднялась со стула. –Мама сказала, что ужин будет в восемь, значит, мне пора идти переодеваться,чтобы не опоздать. Посмотрите, какой снег. Настоящая метель. Как будто мы сновавстречаем Новый год в Москве.

Гулсум явно не хотела ничего рассказывать Рахиме и поэтомубыстро вышла из комнаты. Мы остались одни.

– Сразу полез на свою сестру? – зло спросила Рахима. – Утебя совсем не осталось совести? Кидаешься на любую юбку, даже на родную сестру?

– Замолчи, дура, – вспылил я. – У нее несчастье, а ты меняревнуешь. У тебя не было родного брата, поэтому ты ничего не понимаешь. Неужелиты думаешь, что у меня могут быть какие-нибудь отношения с ней? Ты совсемвзбесилась? У тебя на уме только грязные мысли.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне! – завизжалаРахима, и я с огорчением подумал, что нас могут услышать в соседней комнате. Атам были отец и Тудор. Очень неудобно перед ними.

– Иди сюда. – Я схватил жену за руку и с силой втолкнул ее вванную комнату, чтобы наши разборки не услышали в соседней комнате.

Сопротивляясь, Рахима попыталась меня оттолкнуть, дажеоцарапала мне руку. Я закрыл дверь и подошел к ней.

– Не смей меня трогать! – заорала она, очевидно, неправильноистолковав мое намерение.

– Подожди. – Я схватил ее за плечи и сильно встряхнул. – Неори. Послушай, что я тебе скажу. Не кричи… – Я несколько раз сильно ее тряхнул,и она умолкла. – Это секрет. Только ты никому об этом не говори. – Я понимал,что ей ничего нельзя доверять, но в этих условиях лучше было сказать, надеясьпробудить в ней хоть каплю сочувствия. Вечером у нас предстоял семейный ужин, имне не хотелось, чтобы она испортила его своим собачьим нравом.

– Какой секрет? – выдавила Рахима.

– У Гулсум большое несчастье. Она была сегодня у английскихврачей, и те подтвердили, что у нее больше никогда не будет детей. Тот самыйвыкидыш имел очень серьезные последствия. Ты понимаешь? Она останется на всюжизнь без детей. – Я невольно сжал ее плечи, и Рахима вскрикнула.

– Отпусти! – Она начала вырываться из моих рук. – И из-заэтого ты ее так обнимал? Не нужно было ей выходить замуж за наркомана. У васвся семья такая. Лишь бы пристроить своих детей. Ее выдали замуж за сынаминистра, тебя женили на дочке вице-премьера. Ловко устроились! Твои родителидумали только о том, как найти родственников получше. Вот поэтому и попали втакое дерьмо. А разве моя жизнь лучше? Меня тоже выдали совсем молодой за тебя.Мой отец думал, что ты хорошая партия. Его даже не интересовало, как я отношуськ тебе и к вашей плебейской семье.

Хорошо, что я запер дверь ванной комнаты. Пусть она орет,пусть выговорится!

– А теперь вы лицемерно сожалеете об участи Гулсум, –продолжила неистовствовать Рахима. – Лучше бы меня пожалели. Нашего ребенка, несчастногоАхмада. Он родился от родителей, которые не любят друг друга. Я вижу, как ты комне относишься. За все время нашей совместной жизни ты ни разу так меня непогладил, так меня не обнимал. Твоя сестра и все ваши родственники тебе гораздодороже собственного сына и жены. Сколько я могу терпеть такое отношение? Твоямать смотрит на меня так, словно я воровка, укравшая у нее сына.