Приговор без обжалования - Евгений Волков Страница 29

— Понятно, — кивнул комиссар, — а почему, если не секрет?

— Стать после получения диплома судейским или фликом? Ну уж нет, это не для меня.

— Но твой друг Делорж стал нотариусом и теперь преуспевает, не так ли?

— Тупая и монотонная работенка, да от нее через год свихнуться можно! Впрочем, он вполне доволен, но я бы так жить не смог, скука смертная.

— А чем же ты хотел бы заниматься?

— Шоу-бизнес, журналистика, возможно, телевидение.

— И что же помешало?

— Там нужны связи, кто-то должен замолвить за тебя словечко, иначе ничего не получится. Я попытался было, познакомился с ребятами с одного из телеканалов, но дальше разговоров дело не пошло. Они оказались трепачами.

— Пили за твой счет, но ничем не помогли.

— Выходит, что так. Знаете, господин комиссар, настоящих друзей найти нелегко.

— И поэтому ты подался в грабители?

— Отец перестал меня субсидировать, когда узнал, что я бросил университет. Мне нравилась богемная жизнь, а она требует немалых трат. И потом, поначалу гангстеры казались мне крутыми парнями, пользующимися всеобщим почетом и уважением. Всегда веселые, всегда при деньгах. В голливудских блокбастерах они лихо проворачивали свои дела.

Савар улыбнулся:

— Но в жизни все оказалось не так, как в кино. И ты сразу же сел.

— Да, правда, мне не повезло в дебюте. И вообще — я разочаровался в преступном мире и после выхода из тюряги хотел начать новую жизнь. Но нужно было на что-то существовать, а отец отказался наотрез помогать мне. Сказал, что ему наплевать, что со мной дальше будет. Вот она, родительская любовь! Оступился один раз всего — и пиши пропало, ты уже отверженный, как в той книге Гюго, по которой сняли классный фильм.

— И тогда ты решил подзаработать по-быстрому?

Бонье ничего не ответил и уперся взглядом в пол. Комиссар знал, что очень важно не утратить ту хрупкую атмосферу доверия, которая окружала их сейчас, поэтому сказал, стараясь быть убедительным:

— Послушай, Морис, ты оказался по недомыслию втянут в очень плохую историю. Избежать наказания не удастся, но помощь следствию суд несомненно учтет. Важно и другое: киллер, с которым ты связался, никогда до сих пор не оставлял своих помощников в живых. Пока он на свободе, тебе все время придется находиться в подвешенном состоянии. Поверь, если расскажешь об этом типе все, что знаешь, то спасешь и себя, и других простаков, которые поверят ему.

— В тюрьме заключенные учили меня, что чем меньше болтаешь — тем лучше, — заявил Бонье, почесывая затылок.

— Ну, это совсем не твой случай в данных обстоятельствах. Как только мы возьмем убийцу, необходимость заткнуть тебе рот пулей или ножом сразу же отпадет. Но вот когда это произойдет, зависит теперь только от тебя. Помоги нам, Морис, тогда и я тебе помогу.

— Вы так всем говорите.

— Вовсе нет, просто я вижу, что ты парень неплохой. И верю, что от бандитов после отсидки будешь теперь держаться подальше. Если останешься жив, конечно. Еще раз повторяю — я передам в суд заявление, что ты с нами сотрудничал, это будет обязательно принято во внимание. Так как, Морис?

Бывший студент тяжело вздохнул:

— Хорошо, спрашивайте.

— При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Я временно устроился в кафе на Монмартре, пока штатный официант был в отпуске. Однажды вечером зашел мужчина лет под сорок, занял столик у окна, подозвал меня и предложил поговорить после работы. Он откуда-то знал обо мне все — имя и фамилию, историю с неудавшимся ограблением, про отсидку.

— То есть это был человек из криминальных кругов?

— Наверное. Или имел выход на уголовников. Крутой парень, я это сразу понял, такие вызывают страх. Хотя и причин вроде нет, но интуиция подсказывает — такой тебя грохнет, если ему нужно будет, и пойдет спокойно дальше, даже не оглянется.

— Опиши как можно точнее его внешность.

— Выше среднего роста, худощавый, лицо овальное, бледное, белобрысый, глаза серые. Никаких особых примет. На французском языке говорил уверенно, но с небольшим акцентом. Думаю, что он иностранец, возможно — фламандец, швед или датчанин. Одет был скромно, неброско — кожаная куртка, джинсы, кроссовки. Сказал, что его зовут Боб.

— Что было потом?

— Мы вышли вместе, стали спускаться от базилики вниз, к бульварам, я тогда снимал квартиру на улице Бланш. По дороге Боб сообщил, что является членом группировки, крышующей сутенеров. Один из них перестал платить, грозился пожаловаться знакомым эмигрантам, также занимающимся рэкетом. Боб получил команду припугнуть его, выстрелив холостым патроном.

— И что он хотел от тебя?

— Бобу нужен был водила с мотоциклом, который сначала требовалось угнать. Потом проехать с ним мимо гостиницы, в которой у того жмота была назначена встреча после возвращения из аэропорта, вслед за выстрелом вывезти Боба в безопасное место. За все он пообещал десять кусков, половину задатка был готов отдать сразу же после моего согласия. Операцию назначили на послезавтра, я после угона должен был забрать его от отеля на улице Виктора Массе.

— И ты согласился?

— Ну да, я ему поверил. Подумаешь, угнать байк и промчаться по улицам, всего-то. И лишь потом из новостей по ящику узнал, кого на самом деле он грохнул с моей помощью.

— Боб ведь и тебя намеревался убить.

— Да, но мне посчастливилось этого избежать. Понимаете, я очень быстро рванул тогда от него после осечки, если бы зазевался — Боб бы меня голыми руками прикончил.

— Что, такой опасный тип?

— Да, очень опасный, я же вам уже объяснил. Взгляд у него пустой, как у змеи, когда улыбается — то только губами.

— Понятно, а теперь самое важное. Ты можешь указать мне этот отель на улице Массе?

— Раз уж я вам все выложил… Покажу, не вопрос.

— Отлично, тогда едем прямо сейчас!

— Как вам будет угодно, господин комиссар, — согласился без колебаний Бонье.