Хорошие манеры Соловья-разбойника - Дарья Донцова Страница 29

Макс вспоминает в моем присутствии только такие случаи. Все страшное, неприятное он мне никогда не рассказывал. Вульф не хотел, чтобы я помогала ему в работе, просто один раз ему понадобилось мое умение играть на арфе. Ну и пошло-поехало.

Муж дружит со своими первыми сотрудниками, кто-то до сих пор с ним работает, другие ушли из агентства, но мы со всеми поддерживаем хорошие отношения. Володя Костин, мой приятель, теперь лучший друг Вульфа. Константин Львович прекрасный специалист, но его нельзя назвать другом, чай мы пьем вместе только на работе. Понимаете теперь, почему, услышав, что Энтин сейчас у нас, я не удержалась от вопроса:

– Что случилось?

И в ту же секунду запел домофон.

– Роза Леопольдовна, откройте, гостья приехала, – крикнул Макс и обнял меня: – Пошли. Сейчас все узнаешь.

Минут через десять за большим овальным столом нас было четверо: мы с Вульфом, Константин Львович и нервно моргающая женщина по имени Антонина Васильевна.

– Тонечка, – ласково обратился к ней наш психолог, – расскажите Максу и Евлампии про свою дочку.

– Ее зовут Нестерова Марина Анатольевна, – дрожащим голосом начала гостья, – она хорошая девочка, просто замечательная. Единственная, любимая, самая лучшая!

Гостья заломила руки.

– Мы ее с мужем никогда не ругали. А уж бить наше солнышко и в голову не пришло бы. Анатолий Викторович профессор… был! Я вдова, преподаю в вузе.

– Тонечка доктор наук, – вклинился в ее рассказ Энтин, – она написала учебник, по которому выучилась армия студентов. Нестерова свободно владеет тремя языками!

– Константин Львович, – отмахнулась Антонина, – умоляю, не надо.

– Я не собирался вас нахваливать, – сказал Энтин, – Макс и Лампа должны знать, какие люди воспитывали девочку, что за обстановка была в семье, каково ваше материальное положение.

Антонина вынула из сумочки носовой платок.

– Простите меня за несдержанность. Но впервые за много лет в конце тоннеля блеснул тонкий луч света. Анатолий Викторович, ученый с мировым именем, был моим педагогом. Я влюбилась в него на первом курсе. И через пять лет мы поженились. Ничью семью не разрушила, ни у кого супруга не отнимала, Нестеров до встречи со мной не думал о женитьбе. У нас была разница в возрасте десять лет, не так уж и много. Мариночка родилась, когда мы еще не оформили брак. А ведь врачи мне в один голос твердили: вы бесплодны. И вдруг чудо! Девочка!

Антонина Васильевна долго и подробно рассказывала о том, какая замечательная была Марина. Отличница, гордость школы, победительница всяких конкурсов и олимпиад. Она любила читать, ходила в театр, консерваторию. И друзья у нее были такие же, дети из обеспеченных, интеллигентных семей, никто из них не пил, не курил. Лето Нестеровы проводили на подмосковной даче. Никаких дурных наклонностей у дочки не было. Марина не ссорилась с родителями, всегда вежливо общалась со старшими, не требовала подарков.

Пятнадцать лет назад Нестеровы, как обычно, в июне переселились на дачу. Дом у них просторный, участок большой, и от Москвы близко. От Киевского вокзала всего полчаса на электричке. Но у семьи было две машины, поэтому никто на станцию не спешил. Семнадцатого августа, в день рождения Анатолия Викторовича, Нестеровы с размахом устраивали праздник. Столы накрывались в шатре, его специально устанавливали во дворе. Приезжали сотрудники ресторана, артисты. Приглашались соседи по улице, с ними со всеми Нестеровы дружили. Поселок в середине двадцатого века построила Академия наук. Рядом с Нестеровыми жили ученые, известные врачи, деятели культуры.

В назначенный день все шло прекрасно, гости ели, пили, танцевали, пели песни. Разошлись за полночь, старшие Нестеровы устали, поэтому сразу легли спать. Антонина попросила домработницу проследить, чтобы сотрудники ресторана за собой все убрали, и рухнула в кровать.