Не самые хорошие соседи - Маттиас Эдвардссон Страница 29

— Да, кстати… Вспомнил. Я встретил соседей. Оке и Гун-Бритт.

На лице дознавателя появляется широкая и довольная улыбка.

— Вы с ними разговаривали?

— Да, недолго.

— Вы помните, что они сказали?

— Мы говорили о сирене, они сказали, что слышали удар где-то у выезда на дорогу.

Он кивает.

— И о чем вы тогда подумали?

— Ни о чем особенном.

— Вас это встревожило?

— Да, пожалуй. Меня это встревожило.

— Почему?

— Не знаю. Потому что соседи слышали удар. Произошла какая-то авария.

— Вы говорили, что торопитесь?

До меня начинает доходить. Видимо, Оке и Гун-Бритт что-то ему наговорили.

— Да, я, должно быть, именно так им и сказал.

— А почему?

— Я хотел узнать, что случилось. Я…

— Вы подозревали, что что-то могло случиться с Бьянкой?

— Нет. Или… просто было какое-то чувство тревоги, это могло быть все, что угодно. И я хотел поскорее попасть домой и убедиться, что с семьей все в порядке.

Полицейский почесывает бритую голову и меняет позу. Неспешно. Мысли в моей голове бегают по кругу. Он думает, что я что-то скрываю.

— Была ли у вас какая-либо особенная причина, которая заставляла вас думать, что пострадала именно Бьянка?

— Нет, не было. Это мог быть кто угодно. Мои дети.

Он не спускает с меня глаз.

— Когда вы поняли, что Бьянку сбила Жаклин Селандер?

— Я увидел ее машину. Она как раз из нее вышла.

— И о чем вы в тот момент подумали?

Я действительно пытаюсь это вспомнить, но все чувства тогда смешались. Кружилась голова, и все кружилось.

— Какие у вас отношения с Жаклин Селандер? — Дознаватель ставит локоть на стол.

— Мы… соседи… друзья… И ничего больше.

Он смотрит на меня выжидательно:

— И ничего больше?

— Ничего.

— А если я сообщу, что, по моим сведениям, между вами и Жаклин были любовные отношения? Что вы на это скажете?

— Это неправда.

Спокойно. Я не выйду из себя.

— Это точно?

— Я не знаю, от кого вы получили эти сведения, но между мной и Жаклин никогда ничего не было.

Он как будто ждет продолжения, но я замолкаю. Долгая речь в собственную защиту только усилит его подозрения.

— Тогда, думаю, мы на этом пока остановимся, — говорит он, после чего выключает диктофон и встает.

Он абсолютно уверен, что я лгу.

— Вы должны мне поверить. У нас с Жаклин никогда ничего не было. В этом смысле.

Он даже не смотрит в мою сторону.

Полицейский уходит, а я в растерянности продолжаю стоять в прихожей. Может, нужно пойти и поговорить с Жаклин?

Я не успеваю принять решение, как сверху из-за лестничных перил выглядывает Сиенна:

— Все прошло хорошо?

Я пытаюсь говорить спокойно:

— Ну да.

Она осторожно спускается на несколько ступенек вниз.

— Полиция тоже подозревает, что это не несчастный случай?

— Прекрати! — обрываю ее я. — Жаклин никогда бы не…

Я вздрагиваю.

— Бьянка ее боялась, — повторяет Сиенна. — Она писала мне, что Жаклин ей неприятна.

Она действительно так говорила?

— Бьянке с самого первого дня не понравилась Жаклин, — пожимаю плечами я. — А после того, что случилось с Беллой, она начала тревожиться еще сильнее. Но Жаклин не способна никого убить. Сама мысль звучит очень странно.

Сиенна смотрит на меня, в ее глазах читается упрек. Машет рукой, собираясь что-то сказать, но у меня в кармане начинает звонить телефон.

Незнакомый номер.

— Слушаю, — быстро отвечаю я, отворачиваясь.

— Микаэль Андерсон? — Голос звучит как будто издалека.

Сиенна спускается и следует за мной. А я иду, не видя ничего вокруг.

— Я звоню из реанимации больницы Лунда. К сожалению, вынужден сообщить, что состояние Бьянки ухудшилось.

Я застываю на месте. Контуры кухонной мебели расплываются, реальность исчезает.

— Но… как же так?

Голос в трубке звучит громче:

— Вам лучше приехать как можно скорей.