Ассирийское наследство - Наталья Александрова Страница 29

Лене Маркизу очень повезло с внешностью. Она очень подходилак его профессии.

Можно сказать, внешности у него практически не было. То естьне то чтобы совсем не было — Леня, конечно, отражался в зеркалах, и прохожие нанего не натыкались, он не был человеком-невидимкой, но выглядел настолькообыкновенно, что его очень трудно было запомнить, а самое главное — из него безтруда можно было сделать кого угодно: от милиционера до профессора и от бомжадо «нового русского». Два-три штриха на лице, парик, другая одежда — и Леня самсебя с трудом узнавал.

Вот и теперь Маркиз сидел перед зеркалом и работал над своимлицом, лепил образ.

Он очень тщательно выбрился, нанес на кожу толстый слойтонального крема, подвел глаза, наклеил накладные ресницы, положил тени.Внимательно осмотрел лицо, повернувшись к зеркалу в три четверти. Поработал надгубами, подобрал коричневатый тон помады, подчеркнул контур. Наконец наделзавитой парик цвета махагон.

Из зеркала на него смотрела бойкая вульгарная женщинасредних лет, чересчур сильно накрашенная и не отягощенная комплексами...

Теперь нужно было подумать о гардеробе. Заехав по дороге навещевой рынок, Леня накупил там кучу всякого женского барахла, так что теперьбыло из чего выбирать. Особенно трудно было найти обувь на свою ногу — женскиетуфли и сапоги сорок третьего размера и вообще-то редкость, а тут ещеприходилось выбирать без примерки, чтобы не привлечь к себе внимание всегорынка. Как ни странно, короткие сапожки на шнуровке с довольно устойчивым и неслишком высоким каблуком пришлись впору. Надев длинную бесформенную юбку, неслишком стеснявшую шаг, он прошелся по комнате. Конечно, привычнее были быбрюки, но Маркиз прекрасно знал, что в брюках гораздо отчетливее проявляетсяженственность фигуры и походки, и не стал даже пробовать.

Кое-как приладил бюстгальтер умеренного размера, набив егочашечки ватой, и долго бился над тем, чтобы этот чужеродный предмет туалета несъезжал вниз или на сторону. Сверху натянул свободный свитер, надел турецкуюкожаную куртку с блестящими пуговицами и остался собой доволен — разбитнаямолодящаяся бабенка обрела вполне отчетливый и выразительный облик.

Поработал с походкой и решил не переигрывать: когда онпытался двигать при ходьбе бедрами, это выходило карикатурно.

Сложив в сумочку самые необходимые предметы из набора «юныйаферист», Маркиз вышел из квартиры и запер за собой дверь. Лифт, конечно, неработал. Спускаясь по лестнице, Леня столкнулся с жизнерадостным подвыпившимсубъектом лет пятидесяти.

— Красавица, куда спешишь? — воскликнул тот,попытавшись облапить «даму». — Заходи по-соседски, не пожалеешь!

— — Нахал! — взвизгнул Маркиз, шарахаясь отухажера.

Тот успел-таки ущипнуть прелестницу за мягкое место, сделалгубы трубочкой и проблеял:

— Помпончик!

Этот эпизод внушил Маркизу — или, точнее, Маркизе, кактеперь следовало бы его называть, — некоторый оптимизм; в таком виде еготочно не узнают, даже если за подъездом уже следят.

Леня остановил частника и, старательно имитируя простуженныйженский голос, назвал адрес Кузьмича.

Выйдя из машины за квартал до нужного дома и убедившись, чтослежки, по крайней мере на первый взгляд, не заметно, Маркиз подошел к параднойи зашагал по лестнице, неловко чувствуя себя в женской обуви.

Подходя к нужному этажу, он услышал голоса. На площадкеперед дверью Кузьмича курили двое парней, принадлежность которых к правоохранительныморганам была так отчетливо видна, что их можно было без грима и дополнительнойподготовки снимать в сериале «Менты».

— Из прокуратуры тоже собирались подъехать, —говорил один из них другому, — Анна Николаевна сама грозилась...

— Громова? — второй собеседник присвистнул. —Неужто такое важное дело? Подумаешь, старик какой-то загнулся! Сначала вообщеговорили — естественная смерть!

— Да, если бы коты вой не подняли, никто и не почесалсябы. Этот старикан-то соседей не больно в дом пускал. Сам видел — барахла у негонемерено! Ценные вещи есть, между прочим. А тут — слышит соседка: ну так котыорут — Господи ты Боже мой, спать невозможно. Стали в дверь звонить — никто неоткрывает. Так его и нашли, всего через двое суток после смерти.

А если бы не коты, он бы и месяц мог проваляться!

— Вот тогда бы уж точно никто разбираться не стал,отчего он там помер, — сказал второй мент.

Маркиз, не поднимая глаз, прошел мимо ментов и началподниматься выше по лестнице.

— Девушка! — окликнул его тот, что стоял поближе. —Вы из этого дома?

— Нет, я в гости, в восемнадцатую квартиру, —прогнусавил Леня простуженным голосом.

В это время знаменитая бронированная дверь Кузьмичараспахнулась, и из квартиры скупщика вышли двое санитаров с носилками, накоторых лежал наглухо застегнутый мешок из плотного пластиката, четкообрисовывавшего контуры человеческого тела.

Менты посторонились, пропуская санитаров. Маркиз, пользуясьих замешательством, поднялся по лестнице.

Пройдя на два этажа выше, он услышал, как дверь Кузьмича захлопнулась.Выглянув в пролет и убедившись, что на лестнице никого нет, Леня быстро сбежалвниз и поспешно ушел подальше от злополучного дома.

Итак, Кузьмича убили, это ясно как Божий день. Если дажемилиция не купилась на версию естественной смерти, то уж у Маркиза, которыйзнал всю предысторию этой кончины, не было и тени сомнений.

Из этого следовали два вывода: во-первых, единственнаяниточка, которая вела к похитителям Лолы и заказчикам ассирийской статуэтки,оборвалась. Во-вторых, если они убили даже Кузьмича, который был в этом делевсего лишь посредником, то уж его-то, Маркиза, непосредственного исполнителя,убьют, не моргнув глазом.

И его, и Ольгу, несчастную дуру, помешанную на театре.

Убьют, как только получат статуэтку, но не раньше, потомучто Маркиз может еще раз потребовать доказательств того, что девушка пока жива.

Значит, нужно поддерживать в них уверенность, что статуэткау него. До сих пор Ольга была в порядке, даже несла какую-то чушь про свойтеатр.., бедный Йорик, собака на сене.., что там еще было.., совсем девка насцене Помешалась!