Темная связь (сборник) - Светлана Алешина Страница 28

– Успокойся, – не теряя хладнокровия, сказала я.

Меня не покидало ощущение, что я присутствую на спектакле.

Григорий отчаянно махнул рукой и рухнул на диван, пыхтя и ловя ртом воздух.

– Ты ничего не знаешь о моей зарплате, – миролюбиво сказала я, попытавшись улыбнуться, – просто меня не очень интересуют дорогие украшения. А Галину, видно, интересовали… На какие же деньги она их приобретала, ты не спрашивал ее?

– Ты на что это намекаешь?! – опять взбеленился Береговской. – Ты что себе позволяешь? А ну-ка, пошла вон отсюда!

– Я бы с удовольствием, – с откровенной насмешкой сказала я, – но у меня к тебе разговор есть. Именно за этим я сюда и пришла.

– Холодная мерзкая дрянь! Шныряешь, ищешь чего-то, а элементарных чувств понять не можешь! Да где тебе, – с презрительной жалостью посмотрел на меня Береговской, – оставь наконец меня в покое! – оглушил он меня неистовым воплем.

Та горячность, с которой Григорий вещал о ценности украденных украшений, могла любого, взирающего на мир сквозь розовые очки и видящего в людях только доброе склонить к мысли о материальной заинтересованности распинающегося передо мной типа в смерти своей жены.

– И чтоб ты знала, – встал он как вкопанный посреди комнаты, – я доверял Гале, доверял как себе! – гордо и торжественно сказал он, очевидно, надеясь, что я заплачу от восторга перед благородной возвышенностью его чувств.

– И даже не ведал, чем она занималась? – с недоверием посмотрела я на Береговского.

Надо было видеть, как побледнело его и без того бледное лицо, как передернула его чудовищная судорога, какая гримаса страдания исказила его. На него было больно смотреть, и я почти пожалела, что произнесла эту жестокую фразу, но у меня не было выбора. По-другому я бы не смогла выяснить, знал ли он об изменах жены. Ведь ревность наряду с меркантильными интересами могла бы послужить мотивом убийства.

– Что? – осел он на кресло.

– Она снимала на пленку свои любовные игры с разными мужчинами, которые в качестве клиентов заглядывали в «Лазурь», а потом продавала ее им же и на эти деньги покупала себе шубы, кое-что из коллекции Ван Клифа и всякую мелочь…

Я не верила, что в наше время можно быть таким ослом, упрямо не желающим замечать очевидное. Мне хотелось заорать: неужели тебе было неинтересно, откуда берется весь этот шик?!

Он или придуряется, или все знал и с малодушной низостью наблюдал за очередным приключением своей жены и следовавшим за ним приобретением. А может, она делилась с ним своими мерзкими успехами, превращая его тем самым в своего сообщника? Или… все это только бред моего больного воображения, циничные выкладки извращенного ума, в котором не укладывалось, что, зная о стоимости хранящихся в шкатулке драгоценностей, Береговской не спрашивал жену, откуда она на них берет деньги.

– Я тебе не верю, – с подавленным видом произнес Григорий, – чтобы Галина…

– Ладно, – выдохнула я, – кто мог знать, что тебя вчера не будет дома?

– Никто, – не очень уверенно сказал Григорий, который был как никогда отрешен и печален – видно, не пришел в себя от свалившейся на него новости.

– Подумай хорошенько. Вспомни. Замки не взломаны. – Я прошла в прихожую, открыла дверь и внимательно осмотрела все, потом захлопнула ее и вернулась в гостиную. – Выходит, у кого-то были ключи или действовали отмычкой?

Я с вопросительным недоверием посмотрела на Григория. Что же это он не учел в своем плане ограбления такой мелочи? Понятное дело, сам себя ограбил и ваньку передо мной валяет.

– Понятия не имею, – потерянно произнес Григорий, тупо глядя в пол.

– Твои ключи на месте? – Я решила на всякий случай разыграть и эту карту, хотя почти не сомневалась, что ограбление инсценировано самим хозяином, только вот с какой целью? Ну, это мы выясним!

– На месте, – вяло повторил Григорий.

– А у Гали, наверное, тоже были ключи?

– Были, – равнодушно отозвался он.

– Где ее сумка? Ну… – я замялась, – та, с которой она пришла на вечеринку?

– Там нет ключей.

Тревожное сомнение шевельнулось во мне с новой силой. Человек потерял жену и рыскает в ее сумочке? Зная об истерических наклонностях Григория и будучи свидетелем его горьких рыданий, я не могла поверить в то, что такой трагик и меланхолик по натуре в момент переживания станет перерывать содержимое сумки покойной.

– Ты что, проверял?

Словно прочитав мои мысли, Григорий рванулся к сумочке, которая открытой валялась у дивана.

– Я поставил ее на край стола, когда вернулся от Авдеевой, проходя мимо, зацепил рукой, и она упала, – скороговоркой произнес он, – все содержимое высыпалось на пол. На, гляди.

Он поднял сумку и вытряхнул все, что было в ней, на диван, после чего остолбенело уставился на гору всевозможных женских причиндалов. Среди других вещей на диване лежала связка ключей на красивом миниатюрном брелоке в виде змейки.

– Это ее ключи? – спросила я, подойдя ближе.

– Позавчера их тут не было, – растерянно произнес Григорий.

– Ты уверен?

– Боже, это все вы, вы, – запричитал он. – Кто-то из вас украл у Гали ключи на вечеринке и ограбил меня. Что же я сижу? – тихо словно помешанный, которому ввели пару кубиков успокоительного, произнес он. – Надо же вызвать милицию.

– Разумное решение, – сказала я, – странно, что оно не пришло тебе в голову раньше. И не забудь сказать им про ключи.

Я развернулась и направилась к выходу.

– Подожди, ты куда? – жалобно простонал Григорий. – Не оставляй меня одного.