С видом на Париж, или Попытка детектива - Нина Соротокина Страница 28

Начнем с записи на диктофон, я наболтала ее сразу после приезда: «Домик в Пализо крохотный, но очень уютный. Алиса говорит, что хозяева малы ростом, японец Такамицу мне по плечо, а жена его Эсмеральда по плечо Такамицу, так что им дом вполне соразмерен. Им — да, нам — нет.

Два этажа, на первом кухня, подобие кладовки и гостиная, которая служит и рабочим кабинетом. На втором — спальня. В кухне не повернуться, но здесь присутствуют все достижения бытовой техники: машина стиральная, посудомоечная, ну и так далее.

Гостиная квадратная, окна забраны изящными решетками. Здесь налицо достижения другой техники: компьютеры, принтеры, факс… Такамицу — гений, физик-теоретик, ни одной из мыслей, тем более не додуманных до конца, он не хочет потерять, поэтому все в гостиной заставлено огромными коробками с рукописями и формулами, то бишь мыслями. Рукописями завалены также два стола, письменный и обеденный.

По стене гостиной идет на второй этаж добротная лестница, под ней стеллаж, плотно заставленный разнообразными вещами, здесь музыкальный комбайн, телевизор, кассеты, дискеты, поэты — меленькие такие книжечки, графинчик в окружении рюмок, две пузатые с золочеными брюхами совы, очень нарядные бутылки с коньяком или нектаром, деревянная лама с длинной шеей, лампа с еще более длинной, какие-то колокольчики — целый набор, веночек из золотой канители с вплетенными в него белыми бумажками (назначение непонятно), раковины, свечи, керамический город с храмом на холме… Ну и так далее.

Если на подоконнике, полке или столах осталась свободная плоскость, то ее хозяева заняли цветами в горшках, здесь их более сотни, некоторые цветы с меня ростом, наверное, японцу они кажутся соснами, а есть цветы-крохотки, например, чрезвычайно колючие кактусы и блеклые фиалки в горшках размером с рюмку. Все эти цветы нам надлежало поливать каждый день.

На втором этаже никакой науки, здесь мир Эсмеральды: очень удобная двуспальная кровать с невесомым одеялом, крытым китайским шелком. Каждый сантиметр площади использован для красоты: статуэтки, мягкие игрушки, плюшевый гномик, стеклянные рыбы, цветы, веера и непомерной величины зеленый дракон. Ногу еще можно поставить, локоть уже с трудом, а о том, чтобы положить куда-то юбку или брюки, нечего было и думать.

Гениальная японка Сей Сёнагон, которую я читаю и перечитываю, в XI веке утверждала, что главное для японца — изысканность и утонченность. А что утонченно, что красиво? Оказывается, яйца дикого гуся… или сироп из сладкой лозы с мелко нарубленным льдом в новой металлической чашке… Вы понимаете, о чем я? О каком сиропе в новой металлической чашке можно говорить, если твой дом похож на магазин игрушек? А вообще-то как мне не стыдно! Дареному жилью в зубы не смотрят.

На этом закончу. Там у меня подробностей еще на три страницы. Все это я к тому описываю, чтоб был понятен наш ужас, когда мы застали в доме картину полного разрушения. Уют был повержен в прах. Все было перевернуто вверх дном. В первый момент нас волновала не столько причина беспорядка, сколько необходимость приводить все это в порядок — как мы найдем для каждой вещи свое обжитое гнездо?

— Может быть, хозяева приехали и начали делать уборку? — обнародовала я первую пришедшую в голову мысль.

— Они только люди, а здесь работал смерч…

— Или цунами, — поддакнула Галка.

— Тогда это грабители, — подвела черту Алиса. — Надо посмотреть, что здесь отсутствует.

— По-моему, здесь все присутствует. Когда здесь был порядок, вещей было значительно меньше.

— Да… Если бы разгромили универсам, как поймешь, похитили ли воры пачку стирального порошка и зеленого горошка?.. О господи.

— Ладно, приступим.

Вот здесь и пригодилась моя диктофонная запись. Мы стали поднимать вещи с пола и в соответствии с моим голосом — диктофон как включили, так он и работал до трех ночи — водворяли вещи на место. Как ни странно, поломанных и испорченных вещей было мало.

— Лампу разбили, стеклянную.

— Это мы склеим. Купим клей и склеим.

— Ты говоришь, — спросила Галка, — было две бутылки с коньяком? Сейчас ни одной.

— Странная идея — грабить дом из-за выпивки.

— А может, все это вылазка шпионов иностранного государства?

— Нету здесь никакой вылазки. Все ящики с мыслями в порядке.

— Наше счастье, что рукописи не тронули. А то бы мы до скончания века подбирали страничку к страничке. Идеи гениального японца никому не нужны. Факт налицо.

— Такамицу очень хороший физик, — вступилась Алиса за своего друга.

— Очень за него рада. И за физику тоже.

Особенно трудно было очищать ковер от земли, которая высыпалась из цветочных горшков. Сухая земля пудрой припорошила журналы и книги, ни отчистить, ни отмыть.

— Странно, а кухню не тронули, — радовалась Галка.

— Девки, а не приходит вам в голову, что весь этот погром связан не с отсутствующими хозяевами, а с нами, то есть с трупом в особняке?

Девы мои так и сели, тупо меня разглядывая. Потом Алиса прямо взорвалась:

— Какая, к чертовой матери, может здесь быть связь?

Галка была сообразительней, а потому с воплем: «Паспорт! Деньги!» — бросилась к кладовке, где обреталось наше барахло.

— Паспорт был у меня с собой, — успела крикнуть я на бегу.

— Сколько раз тебе говорить, не носи с собой паспорт, — привычно начала Алиса и осеклась, оглядывая кладовку. Это крохотное помещение напоминало вывернутый наизнанку желудок. Здесь валялись вещи, о присутствии которых мы даже не подозревали. Перечислять их не имеет смысла. Надо просто взять энциклопедию домашнего хозяйства и называть все подряд. Единственно, чего там не было, так это варенья. Если наши тряпки еще полить клубничным, ежевичным или вишневым, то нам в Париже уже делать было бы нечего. Голой на улицу не выйдешь.

— Паспорт нашла, — сказала Галка.

— А деньги?

— Деньги были с собой.

— Значит, наши паспорта грабителям были не нужны.

— Да они его просто не нашли. Паспорт был в куртке во внутреннем кармане.

— Это твоя майка? А лифчик?

— Лифчик это Машкин, не видишь, что ли? Как два гамака. Сволочи, в белье рыться!

— Да они паспорта просто не искали. А за гамак получишь.