Роспись по телу - Анна Данилова Страница 28

– Черт, я же не спросила, как его зовут! – она резко затормозила, и машина чуть ли не вылетела на обочину. – Совсем память отшибло!

– Его зовут Михаил Семенович, – проговорила Гел убитым голосом. – Я и ехала-то к тебе, чтобы все рассказать о нем.

– Михаил Семенович? – машина словно сама рванула в сторону и чуть не зацепила фонарный столб. – Вот черт, она совсем не слушается меня…

– Ты просто нервничаешь. Успокойся, иначе мы во что-нибудь впишемся. Веди спокойно машину, а я, может, успею тебе кое-что рассказать…

Юля, всю дорогу слушая Гел и стараясь ее не перебивать, так и не смогла признаться ей в том, что тот самый парень, которого она ищет, сын Бахраха – Дмитрий. Ей хотелось сначала все выяснить до конца, во всем разобраться, а уж потом она решит, надо ли Гел знать о существовании Дмитрия или нет и стоит ли рисковать им, а если и стоит, то ради чего.

В сущности, история Гел была проста. И сильно смахивала на историю покойной Кати Уткиной. Та же безработица, затем – встреча с таинственным Михаилом Семеновичем, шрам, сделанный хирургом Гамлетом, и головокружительное путешествие в Москву, где ей предстояло жить в купленной и оформленной на ее имя квартире, при деньгах, при баре…

– И ты согласилась? Не испугалась? – Машина петляла по узким улочкам старого Саратова в поисках парковки. Еще несколько минут, и они будут у ресторана «Охотничий». Юля, заслушавшись Гел, все-таки привезла ее сюда.

– У меня не было выбора. К тому же я не из пугливых. А еще, – вдруг услышала Юля и поразилась, как это могут в одном человеке сочетаться трезвость ума, способность реально оценивать ситуацию с мистической верой в потусторонние силы: – Я верю в судьбу, в бога, дьявола… Думаю, что это было испытанием для меня…

– Брось! – в сердцах выкрикнула Земцова. – Какое, к черту, испытание, когда этот Михаил Семенович попросту манипулировал вами, вынуждая подписывать документы, с помощью которых обогащался. Он рисковал вашими жизнями…

– Почему «нашими»? Почему ты говоришь во множественном числе?

– Да потому, что мы уже приехали… – она не захотела рассказывать ей про Катю Уткину и про то, как она закончила свою жизнь. – Гел, где ты остановилась? Оставь мне свои координаты, сиди и жди моего звонка. Дело куда серьезнее, чем ты можешь себе это представить.

– Да я уже устала ждать! Я как кошка, которой подпалили шерсть, я уже чувствую этот мерзкий запах гари… Поверь, я не трусиха, но то, что сейчас происходит вокруг меня, наводит ужас, заставляет меня подпрыгивать от каждого подозрительного шороха, звука… Ведь это же я нашла Михаила Семеновича мертвым, понимаешь? Я! Поэтому-то и испугалась, примчалась к тебе. Хотя я бы и так к тебе приехала, потому что слышала о вашем агентстве и мне позарез надо было найти этого парня с фотографии… Но одно дело – фотография, а другое – мертвый Бахрах!

– И как он выглядел… мертвым?

– Как покойник! – развела руками Гел. – Ни крови, ни дырки от пули в башке, ничего такого… Жара. Я думаю, он умер от инсульта, но это я так, я же не врач…

– Но он действительно умер от инсульта. Мне об этом сказал его сын. Так что ты попала в самое яблочко… Гел, и откуда ты только взялась…

– Короче. Я живу в «Европе». Номер триста три. Записывай номер телефона…

…Юля вошла в прохладный полумрак ресторана и сразу же увидела сидящего за стойкой бара Дмитрия. Он не был расстроенным. Его лицо выражало лишь некоторую озабоченность, не более.

– А… Это ты?

И тут она заметила Германа. Белокурый бармен почтительно поклонился ей как старой знакомой. И почти в это же самое время на соседний стул забралась, икая и покряхтывая, рыжая девушка, которую Герман представлял ей совсем недавно как Лолиту. Бедняжка напилась в стельку. Юля вдруг подумала, что телефонный звонок Дмитрия был плодом ее воображения – уж слишком мирная и расслабленная обстановка царила в баре, где как ни в чем не бывало сидел и потягивал коктейль ее любовник, у которого несколько часов тому назад умер отец. Его противоестественное поведение вывело ее из себя.

– Дмитрий, у тебя умер отец… Тебе не кажется, что надо что-то предпринять, разыскать морг, где находится его тело, заняться организацией похорон…

– Собаке – собачья смерть… – Дмитрий поднял на нее подернутые мутью глаза и усмехнулся: – У меня нет денег, я же говорил тебе. Прошу вот у Германа в долг, а у него тоже нет. Он все потратил вот на эту шлюху, на Лолиту. Не стану же я просить деньги на похороны своего обожаемого отца у проститутки?

Лолита повернула голову и грязно выругалась, после чего с достоинством ответила:

– А вот у меня лично отложены деньги на мои собственные похороны. Не хочу, чтобы меня зарыли как собаку…

– Собаке – собачья смерть, – повторил Дмитрий и состроил брезгливую мину.

Юля, глядя на это неузнаваемое лицо, которое она так часто покрывала поцелуями, содрогнулась. Как она могла любить этого мужчину? Сейчас он вызывал в ней лишь отвращение. Что же делать?

– У меня есть деньги, я помогу тебе с похоронами. Ты поедешь со мной в морг? Я знаю, где находится тело твоего отца. – Эти слова дались ей с трудом.

– Разве ты не видишь, что я пьян? Возьми лучше с собой Ло, она в отличие от меня любила моего отца…

Это было уже слишком.

– Или ты берешь себя в руки и мы едем в морг, или ты больше никогда не увидишь меня! – крикнула она и с силой опустила маленький кулачок на оцинкованную поверхность стойки. – Размазня! У него отец умер, а он напивается здесь этим пойлом…

Движение – и фужер разбивается вдребезги, ударившись о мраморный пол.

– Иди, она правильно говорит, – невозмутимый Герман уже суетился вокруг ее ног с щеткой и совком. – Иди, Дима, так нельзя… Отец все-таки…

– Твой отец был классным мужиком, не чета тебе… – Лолита вытирает ладонью рот и устремляет взгляд своих красивых неподвижных глаз в свое прошлое, которое однажды пересеклось с живым, веселым и щедрым Бахрахом. Видение ее расплывается, как и пятно от пролившегося вина на ее платье…

– Лолита, вы на самом деле были знакомы с его отцом? – спрашивает Земцова, мысленно отмечая, что с этой рыженькой девушкой ей все же лучше будет говорить, когда она будет более трезвой.

– Была. Вы знаете, какой сыр самый вкусный? – она поворачивает к Юле свое лицо с печальными прекрасными и одухотворенными самой жизнью глазами и улыбается: – Это мягкий такой сыр, бри называется. Он очень дорогой. Но я заплатила за квартиру за полгода, а еще купила шубку из козлика. Я понимаю, конечно, что это не норковое манто, но и я не Марлен Дитрих… Я всего лишь Лолита. Да и то ненастоящая. На самом деле меня зовут… Герман, ты не помнишь, как меня зовут?

– Тебя зовут «золотой рот», Ло, разве ты забыла?

– Ты, Герман, когда-нибудь поплатишься за свой язык… вонючая ты свинья…

Юля пожалела, что отпустила Гел и предпочла ее обществу этот пошлый кабак с его пошлыми обитателями.