С кармой по жизни - Наталья Корнилова Страница 28

— Дай сюда пакет. — Григорий просунул руку в окошко.

— Сначала мальчик, — твердо проговорила я.

— Да ладно тебе, перестань, — ухмыльнулся Григорий. — Мы ведь свои люди. Отдадим мы тебе твоего пацана, ей-богу.

— Да что ты с ней цацкаешься? — зло выкрикнул Андрей. — В любом случае сперва бабки нужно пересчитать! Гони сюда сумку, стерва!

— И не подумаю.

Я знала, что если отдам пакет, а те, в «Лендровере», не увидят мальчика, то подумают, что здесь что-то нечисто, и первым делом застрелят меня как самую доступную мишень. И что будет потом с Сашей, догадаться нетрудно. Я рассчитывала на то, что, когда Саша выйдет, мы бросимся с ним бежать в разные стороны и тогда хотя бы у одного из нас будет шанс спастись от бандитской пули — ничего более путного мне в голову не пришло. В конце концов, мальчик меньше меня и в него труднее попасть. Главное, чтобы он вышел из машины.

— Так серьезные дела не делаются, — осуждающе покачал головой Григорий

Вдруг задняя дверь распахнулась, Андрей выпрыгнул наружу, подскочил ко мне, выхватил из моих рук пакет и сильно толкнул меня в грудь. От неожиданности я потеряла равновесие и растянулась на асфальте. Дальше все происходило как во сне. Андрей, уже взявшийся за дверцу, чтобы сесть в джип, вдруг застыл, словно передумал это делать, затем пакет выпал из его руки, и бандит мешком свалился на землю.

— В чем дело, Андрей? — испуганно воскликнул Григорий, выскакивая из машины и бросаясь к нему. — Ты чего, братан?!

— Саша, не выходи из машины!!! — истошно закричала я, всем телом прижимаясь к земле.

— Ах ты, гнида! — Григорий, убедившись, что Андрей мертв, повернул ко мне перекошенное от бешенства лицо. — Подставила нас! Удавлю вот этим руками!

И, растопырив эти самые руки, которыми ласкал меня прошлой ночью, пошел на меня. Но пуля остановила и его и отбросила к джипу. Ударившись о капот, его тело медленно сползло на землю. Саша продолжал сидеть в машине. Два мертвых бандита лежали на земле. Еще трое, живых, сидели в «Лендровере» на другой стороне площади и держали меня в прицеле снайперской винтовки. Что-то чиркнуло об асфальт совсем рядом с моей головой, и я поняла, что это была пуля, летевшая по мою душу.

И вдруг я увидела, что Саша начал выбираться из джипа. У меня все оборвалось внутри. Забыв про то, что его-то как раз бандиты убивать и не собирались, я вскочила на ноги и бросилась к нему, чтобы спасти.

А потом было то, что называют «дежа вю». Со всех сторон откуда-то понаехали милицейские машины с включенными мигалками, из них начали выскакивать вооруженные люди — то есть все происходило, как уже было на Курском вокзале.

Повернув голову, я увидела, что «Лендровер», стремительно набирая скорость, мчится вокруг площади, а за ним с воем несется милицейская «Волга». Кто-то выстрелил по колесам, «Лендровер» резко бросило в сторону, на газон, он наскочил на бордюр, перевернулся набок и, пропахав пожухлую траву, замер. К нему тут же бросились люди с автоматами. Стоявшие у входа в аэровокзал люди начали с криками разбегаться по сторонам.

Почти потеряв рассудок от страха, я сидела, прислонившись спиной к джипу, и прижимала к себе перепуганного насмерть мальчугана. Подошли двое в масках, склонились над нами, и один воскликнул:

— Черт возьми, она же ранена! Вызывай «Скорую»!

Тут я вообще перестала что-либо соображать. Боли я почему-то не чувствовала. Меня уложили на носилки, занесли в «Скорую» и повезли в больницу.

* * *

За больничным окном, плавно кружа в морозном воздухе, падали первые снежинки, покрывая мерзлую землю белоснежным одеялом. Да, задержалась нынче зима, подумала я с легкой грустью. Может быть, поэтому все еще продолжается моя полоса невезения? А как было бы хорошо, если бы этот девственный снег навсегда скрыл под собой все мои несчастья и беды, упорно преследующие меня на протяжении нескольких последних месяцев.

Отвернувшись от окна, я посмотрела на сидящего на стуле около моей кровати человека. Ему было около сорока, у него было некрасивое лицо, покрытое следами от оспы, и короткие седые волосы. Я уже видела его раньше, в квартире Дмитрия Семеновича: он был одним из тех шестерых бандитов, что сидели за столом и обсуждали свои зловещие планы. Тогда я не обратила на него внимания, потому что он в основном молчал и беспрестанно глушил водку. Как теперь выяснилось, это был капитан милиции Гадалов, работающий под прикрытием во время проведения сложнейшей операции по захвату особо опасной банды преступников, занимающейся продажей человеческих органов из России за рубеж.

Особо опасной банда считалась потому, что специализировалась в основном на детях, которых еще живыми переправляли по нелегальным каналам за границу, где их в буквальном смысле «пускали на органы», не гнушаясь ничем, даже кожей. Эти нелюди дотошно отбирали каждого малолетнего «донора», учитывая его здоровье, группу крови и даже цвет роговицы глаз и оттенок кожи. Предпочтение отдавалось, как правило, тем детям, чьи физические данные больше всего ценились на этом страшном рынке. За одного такого ребенка бандитам, которыми заправлял тот самый Дмитрий Семенович, пообещали триста тысяч долларов. Те вышли на Андрея, который, после отсидки в тюрьме, вместе с тремя сообщниками занимался поиском наиболее дорогостоящих «доноров», для чего вступил в преступный сговор с директором детского дома, и та за деньги оформляла фальшивые документы на усыновление и удочерение своих подопечных, прекрасно зная, что обрекает их на жуткую смерть. Будь моя воля, я бы таких директрис… На Петровке долго не могли выйти на след банды Андрея и, в конце концов, решили внедрить в шайку Семеныча, своего сотрудника, чтобы выйти на главных поставщиков «товара». Этим сотрудником и был Гадалов. На следующий день после описанных событий он пришел ко мне в больницу, где я лежала с пустяковым ранением в плечо, расспросил меня обо всем, а потом рассказал всю историю. Теперь вот сидел и виновато вздыхал, рассматривая белую стену палаты.

— Вы извините, что мы опоздали на аэровокзал, — наконец выдохнул он. — Мне пришлось немного повозиться с теми, кто еще оставался в квартире, и только потом я уже смог сообщить своим о встрече. Из-за меня вы могли погибнуть.

— Ничего, — слабо улыбнулась я, — все ведь обошлось, слава богу. Что теперь будет с мальчиком?

— Ему уже подыскивают подходящую семью для усыновления. Не переживайте за него — это происшествие в каком-то смысле сыграло решающую роль в его жизни, — о нем теперь будут заботиться по-настоящему.

— А директриса?

— Ей светит пожизненное. К сожалению, это далеко не первый случай.

— Скажите, — я отвернулась к окну, чтобы он не увидел выражения моих глаз, — те бандиты, они все погибли?

— Которых вы имеете в виду: моих или ваших? — с улыбкой спросил он.

— Моих.

— Вас так беспокоит их судьба? Нет, одного только подстрелили.

Я затаила дыхание.