Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева Страница 28

* * *

В это самое мгновение телефон, который Лидия сжимала в руке, снова зазвонил, но на сей раз Табунов оказался проворней: пока она недоуменно смотрела на незнакомый номер, высветившийся на дисплее, капитан подскочил, выхватил трубку и закричал:

– Прекратите мешать оперативно-разыскным мероприятиям!

Видимо, он нечаянно нажал на кнопку громкой связи, потому что Лидия отчетливо расслышала громкий мужской голос:

– Извините, с кем я говорю!

– Капитан Табунов, а вы кто такой? – огрызнулся Табунов.

– Майор Грушин, – последовал ответ. – Могу я узнать, каким образом к вам попал телефон Лидии Александровны Дуглас, которой я звоню?

– Я конфисковал его как имущество задержанной по подозрению в совершении убийства! – лихо отрапортовал Табунов. – Впрочем, гражданка Дуглас только что созналась в этом.

– Что?! – вскричала Лидия. – Вы сумасшедший, что ли?! Я же в ироническом смысле… я же ваши слова процитировала насчет фигуранта… это же бред, полный бред!

– А то, что ты квартиру мою ограбила, это не бред? – проорала Жанна, явно рассчитывая, что ее голос будет услышан всеми, в том числе и неведомым ей майором Грушиным.

Похоже, цель была достигнута, потому что Грушин спросил:

– Капитан, вы, случаем, не в палате номер шесть среди пациентов с маниакально-депрессивным психозом? Хотя вообще-то мужские и женские отделения в психушках помещаются отдельно…

– Что? – обалдело выдохнул Табунов.

– Что слышите, – жестко сказал Грушин. – Немедленно передайте трубку Лидии Александровне.

– Не дам я ей трубку! – завопил Табунов, и Лидия вдруг поняла, что Грушин попал не в бровь, а в глаз: капитан болен, психически болен! Возможно, он помешался после убийства жены, а ночное происшествие – схожее убийство! – вовсе столкнуло его с шатких тормозов рассудка. Да еще и истеричка Жанна орет невесть что!

– Кто вы такой? – вопила она, пытаясь вырвать у Табунова телефон, однако тот поднял руку, и Жанне пришлось подпрыгивать, протягивая к нему руку.

Лидия вдруг совершенно неуместно вспомнила, что в пору ее детства была конфетка под названием «Ну-ка, отними!» На фантике была изображена девочка в голубом платьице с большой красной конфетищей в руке, а рядом прыгала беленькая собачка, явно желая полакомиться. Лиде всегда было жаль собачку, поэтому конфеты «Ну-ка, отними!» она не любила и называла девочку жадиной-говядиной. Словом, сейчас Жанна напомнила ей бедную собачку, только жалости не вызывала.

– Лидке место за решеткой! – надсаживалась она. – Меня тетя давно предупреждала! А вы сами псих ненормальный!

– Послушайте, капитан, – заговорил наконец Грушин, терпеливо выдержав паузу, – или вы заткнете эту особу, кем бы она ни была, или я ее арестую за действия, мешающие проведению тех самых оперативно-разыскных мероприятий, о которых вы изволили упомянуть. Это раз. Второе. Через несколько минут я буду у вас. Если за это время с Лидией Александровной что-нибудь случится, если ей будет нанесено оскорбление или если она вдруг куда-нибудь денется, ждите серьезного служебного разбирательства вашего поведения. Запугивание свидетеля работником правоохранительных органов может иметь серьезные последствия для означенного работника этих самых органов. Вам ясно?

Табунов молчал, все еще подняв руку. Жанна перестала прыгать и имела вид потерянный.

– Вам ясно? – повысил голос Грушин.

– Так точно, товарищ майор, – угрюмо ответил Табунов.

– Отлично, до скорой встречи, – проговорил Грушин, и в трубке раздались гудки.

Лицо Табунова исказилось, на лбу и шее вздулись вены. Он швырнул мобильник в стену с такой яростью, что Лидия уже простилась с телефоном, который неминуемо должен был разбиться, однако тот угодил не в стену, а в спинку дивана, свалился на сиденье и соскользнул на пол.

Лидия стояла как в столбняке, ее трясло. В таком же состоянии был и Табунов. Наконец он выскочил вон; Жанна, всхлипывая и что-то бормоча про сбывшиеся теткины предсказания, последовала за ним.

Лидия встала на колени и попыталась достать телефон, но дотянуться не смогла: наверное, он ускользнул к стенке. Диван ей было не сдвинуть – слишком тяжелый и громоздкий. Воображения на то, чтобы представить Табунова в качестве помощника, не хватало. Да и язык не повернулся бы его звать!

Тогда Лидия, шепотом выражаясь нехорошими словами, которых, как всякий современный человек, воленс-ноленс узнала немало (хоть они в ее памяти уже изрядно заветрились за неупотреблением, но все же еще не утратили своей выразительности!), простерлась на полу плашмя и заглянула под диван.

И обнаружила, что телефон валяется в куче мусора, который накапливался годами: среди пыли, уже свившейся в плотные клубы, обрывков бумажек, пуговиц, замшелой расчески, еще какой-то ерунды…

Лидию вдруг потряс приступ истерического хохота: Жанна придиралась даже к половику, криво лежащему у двери, даже к кофейной чашке, оставленной в мойке! А тут!!!

Само собой, приступ неуместного веселья был вмиг подавлен.

Рядом с телефоном лежал относительно чистый, хотя и пожелтевший конверт. Ага, вспомнила Лидия, тот самый, который вчера из «Тиля Уленшпигеля» выпал! Она вытянула руку и подцепила кончиками пальцев сначала конверт, потом и телефон, нечаянно задев при этом замшелый прямоугольный предмет размером с почтовую открытку.

Кончиками пальцев подняла этот предмет, перевернула…

Это была не открытка, а фотография. Свадебная фотография. Жанна в фате, моложе лет на десять, хорошенькая и улыбчивая, рядом такой же веселый молодой человек. Лидия его уже где-то видела, только где?..

Поперек фотографии надпись: «Тете Вале от Жанны и Виталика на память о нашем самом счастливом дне». И дата – не десять лет прошло со дня свадьбы, а всего пять, оказывается.

Жанна никогда не упоминала о своем муже. Наверное, разошлись… Кому охота вспоминать неприятное?!

А может, он умер? Жанна всегда в черном, Лидия думала, что она носит траур по тетке, а вдруг и по мужу?

Судя по тому, как она выглядит, эти пять лет, минувшие со дня свадьбы, ей очень тяжело дались…

Достать фотографию из-под дивана? Отдать Жанне?

Нет, лучше не стоит. Пусть лежит где лежала.

Лидия аккуратно положила снимок на прежнее место, и тот вновь слился со сплошной пыльной поверхностью. Потом отползла от дивана и поднялась на ноги, старательно отряхивая рукав куртки. Взглянула на библиотечный конверт. Он был адресован А. П. Комаровой, проживающей на улице Белинского, а внутри лежал пожелтевший от времени клетчатый тетрадный листок, на котором не было написано ни единого слова. Лидия пожала плечами, сунула конверт в многострадальную обложку «Тиля Уленшпигеля», туда же спрятала обрывок оглавления «Рассказов о Ленине» и вышла из комнаты.