Ключ. Возвращение странницы - Патриция Вентворт Страница 28

Настало воскресенье. Гарт отправился вместе с мисс Софи в церковь. Он слушал строгий менторский голос нового священника со странным ощущением нереальности происходящего. Там, где раньше метал громы и молнии дедушка – дородный, с орлиным взором, способным заметить дремлющего прихожанина на самой дальней скамье, – теперь стоял ученый аскет, который шептал молитвы и что-то монотонно объяснял.

Должно быть, мысли племянника передались тете Софи. Она повернулась и шепнула на ухо:

– Как непохоже на бедного папу…

Когда они встали, чтобы пропеть псалом, Гарт заметил фальшивившего Сирила Бонда. Окинув взглядом церковь, Гарт остановился на миссис Моттрам в легкомысленной шляпке в тон ярко-синему платью. С одной стороны рядом с ней стояла пятилетняя девочка с пушистыми светлыми волосами и в розовом платьице с оборками, а с другой – мистер Ивертон, которому, казалось, пение хора причиняло физическую боль. Гарт убедился, что Дженис в церкви нет.

Во время сухой и почти беззвучной проповеди молодой человек старательно размышлял, отчего его это тревожит, и пришел к выводу, что никаких причин нет, после чего продолжил думать о Дженис, пока не закончилась служба.

Дженис сидела – уже довольно долгое время – на кушетке рядом с мисс Мэдок, которая то упрекала себя, то твердила о высокодуховности и полнейшей невиновности своего брата, то переходила к отчаянному заключению, что все против Эвана, которого, разумеется, повесят.

– Если бы только я не сказала про ключ…

– Но, милая мисс Мэдок, он сам признался. То, что сказали вы, не сыграло никакой роли.

Две огромных слезы стекли по лицу мисс Мэдок и капнули на пестрый шарф, который ужасно смотрелся с ярко-лиловым воскресным платьем. Пусть рушатся небеса, пусть Эван в тюрьме, пусть она сама слишком разбита, чтобы думать о походе в церковь, но мисс Мэдок с детства приучили надевать в воскресенье нарядное платье. Она почувствовала бы себя безбожницей, если бы вышла к Дженис в повседневном саржевом.

– Это ты так говоришь, дорогая моя, что, конечно, очень мило с твоей стороны. Очень неприятно сознавать, что я не пускаю тебя в церковь, но, честное слово, как подумаешь, что всего лишь неделю назад бедный мистер Харш был с нами и ежевичный пирог удался на славу! Не всякий станет есть холодную выпечку, но Эван ни за что не позволит готовить в воскресенье, поэтому ничего не поделаешь. Но в прошлое воскресенье пирог получился легким как перышко и бедному мистеру Харшу очень понравилось, он даже взял второй кусок… – По щекам стекли еще две слезы. – Ох, милая… ты веришь в предчувствия?

– Не знаю, – ответила Дженис.

– Я тоже, – всхлипнув, произнесла мисс Мэдок. – Но, может быть, у мистера Харша было именно оно? В понедельник вечером он сказал мне кое-что любопытное. Он, ты помнишь, ездил в Марбери, чтобы достать что-то необходимое для последнего эксперимента, и вернулся поздно, потому что опоздал на автобус и добирался пешком от Холта. Когда он вошел, мне показалось, что он плохо выглядит, вот я и спросила: «Вы сильно устали, мистер Харш?» – и он ответил: «Да, наверное. Я только что видел привидение».

– Что? – воскликнула Дженис.

Мисс Мэдок кивнула.

– Именно так, милая. Я воскликнула: «О господи, мистер Харш!» Тогда он улыбнулся: «Вы испугались? Я не хотел. Вам нечего бояться». Думаешь, он действительно что-то видел?

– Бог весть…

Мисс Мэдок вытерла глаза грубым платком с неровным узором из желтых и зеленых нитей и продолжила:

– Интересно, что же он увидел. Мой дедушка знал человека, который повстречал самого себя. Он делал что-то такое, чего не должен был – правда, не скажу, что именно, – и встретил самого себя, лицом к лицу, при ярком лунном свете. Дедушка сказал, это все равно что Валаамова ослица, – правда, не пойму почему, ведь Валаам ехал на ослице, а тот человек шел пешком. Луна светила очень ярко, он хорошо себя разглядел. Его охватил невероятный ужас, он развернулся и бежал не останавливаясь, пока не добрался до дома священника, и всю дорогу слышал за спиной собственные шаги. Дедушка говорил, что с того дня совершенно изменился: раньше пил и путался с женщинами, но с тех пор сделался трезвым и богобоязненным. Может быть, мистер Харш увидел что-нибудь подобное?

Дженис повторила:

– Не знаю…

Мисс Мэдок вспомнила, что сказал ей мистер Харш, закрыла лицо грубым платком и разрыдалась.

– Какая я жестокая – рассказываю тут разные истории, а Эван сидит в тюрьме и ждет смерти! Если бы только я не проболталась…

Так оно и шло по кругу целое утро. Когда Гарт пришел после ленча, чтобы пригласить Дженис на прогулку, девушка чувствовала себя так, словно ее пропустили через бельевой каток. Безутешную мисс Мэдок уговорили прилечь, и с ней осталась миссис Уильямс.

Как только молодые люди отошли подальше, Гарт сказал:

– Я все устроил. Завтра в девять утра мы сядем на автобус и поедем в город. Я встречусь с сэром Джорджем, а ты договорись с мисс Сильвер. Чем раньше она прибудет, тем лучше – след уже остыл. Лучше, если она приедет вместе с нами и сразу же примется за дело. Кстати, после службы ко мне подошла миссис Моттрам и слегка охладила наш пыл – по крайней мере, я подумал, что она на это рассчитывала.

– Что же она сказала?

Гарт рассмеялся.

– Что, наверное, полиции не понравится, если сюда приедет мисс Сильвер, и вообще она, скорее всего, занята чем-нибудь другим, и, конечно, она просто чудо, но только если мистер Мэдок действительно виноват, никто ничего тут не поделает. Жаль, что миссис Моттрам вообще ввязалась в эту историю, потому что теперь весь Борн будет знать, зачем появилась мисс Сильвер.

– Думаю, местные так и так узнали бы. В деревне нельзя сохранить секрет.

На ходу Гарт взял девушку под руку.

– А что они скажут, когда увидят, как мы вместе садимся утром в автобус?

Гарт с радостью увидел, как щеки девушки розовеют.

– Наверное, что мы решили удрать и тайком пожениться. Какое будет разочарование, когда вечером мы вернемся с мисс Сильвер.

– Удрать – отличная идея. Рискнем?

Дженис встретила смеющийся, поддразнивающий взгляд Гарта и ответила:

– Пока не закончится война, удирать все равно некуда.