Особо опасен - Джон Ле Карре Страница 28

Именно об этом, только менее изящными словами, Бахман говорил вслух, кляня белый свет, пока они с Эрной Фрай пересекали двор и подходили к офису, а им навстречу уже ковылял, раскинув свои мясистые руки, Арни Мор со своей подпрыгивающей школьной челочкой и увертливыми глазками, которые так и бегали по сторонам, дабы случайно не пропустить какую-нибудь важную птицу.

— Гюнтер, дружище! Какой ты молодец, что пожертвовал своим драгоценным воскресеньем! Фрау Фрай, какой приятный сюрприз! Шикарное платье! Мы сейчас же распечатаем для вас еще один комплект документов… — тут он понизил голос из соображений секретности, — но после нашего маленького тет-а-тета их придется вернуть. Каждый экземпляр пронумерован. Ничто не должно просочиться за пределы этой комнаты. Нет, нет, Гюнтер, после тебя! Тут я хозяин!

#

Доктор Отто Келлер сидел один за длинным столом красного дерева, склонившись над досье, которые он с брезгливым выражением лица листал тонкими белыми пальцами. Он поднял глаза на троих вошедших, отметил про себя присутствие Эрны Фрай в нарядном платье и вернулся к чтению. Вторая папка лежала перед стулом, предназначенным для Бахмана. На обложке папки черными печатными буквами было обозначено кодовое имя «Феликс», из чего он понял, что, невзирая на все предыдущие договоренности, Исса Карпов принадлежал Мору; именно Мор дал ему это имя и засекретил дело по высшей категории на все время, пока он им занимается.

Из боковой двери впорхнула женщина в черной юбке, положила перед Эрной Фрай третье досье и растворилась. Бахман и Эрна, усевшись рядком, углубились в документы под присмотром Мора с Келлером.

Срочные рекомендации:

Разыскиваемый Интерполом и скрывающийся от правосудия исламист Феликс и все, кто находится с ним в контакте, должны стать объектами немедленного и тщательного расследования со стороны местной и федеральной полиции, а также агентств по защите конституции, после чего против них должно быть выдвинуто общественное обвинение.

Мор

Отчет № 1

Представлен агентом [имя опущено] гамбургского отдела по защите конституции.

Источником информации является врач, недавно приехавший в Гамбург и обслуживающий пациентов-мусульман. По его прибытии в Германию ваш агент достиг с ним договоренности, что он будет информировать наше отделение. Мотивы: благоприятный отзыв местных властей. Оплата: только по результатам.

Свидетельство информатора:

«В прошлую пятницу я посетил дневную молитву в оттоманской мечети, известной вам своей умеренной позицией. Я уже собирался покинуть мечеть, когда ко мне подошла неизвестная мне турчанка. Она желала переговорить со мной конфиденциально по неотложному делу, но не в моей приемной и не на улице. Я бы описал ее так: женщина лет пятидесяти пяти, полная, голова замотана серым платком, предположительно блондинка, импульсивная.

Если подняться по лестнице на один пролет, то там вы увидите специальное помещение для имамов и высокопоставленных посетителей. Комната была свободна. Только мы туда зашли, как она стала говорить без умолку, но, как мне показалось, неискренне. По выговору я бы определил ее как крестьянку из северо-восточной провинции Турции. Ее утверждения были противоречивы. Она все время плакала — полагаю, чтобы меня разжалобить. Она производила впечатление женщины хитрой, себе на уме. Ее история, которой я не поверил, звучала так. Она не гражданка Гамбурга, но имеет вид на жительство. С ней живет племянник, набожный мусульманин, как и она, крайне эмоциональный юноша двадцати одного года, у которого случаются приступы истерии, горячки и рвоты, а также проявления душевного расстройства. Эти проблемы уходят корнями в детство, когда его нередко избивали полицейские за хулиганское поведение, а также помещали в специальную больницу для несовершеннолетних нарушителей, где его подвергали надругательствам. При отменном аппетите он выглядит истощенным и очень нервным, по ночам ходит в своей комнате взад-вперед и разговаривает сам с собой. Во время приступов нервного возбуждения он выплескивает свой гнев и позволяет себе угрожающие жесты, но она его не боится, так как ее сын чемпион по боксу среди тяжеловесов. В схватках ему нет равных. И все-таки она попросила меня прописать племяннику какое-нибудь успокоительное, чтобы улучшить сон и восстановить его психологическую устойчивость. Он хороший мальчик, сказала она, и собирается тоже стать врачом.

Я предложил ей привести его в моей кабинет, но она ответила, что это невозможно. Во-первых, он серьезно болен, во-вторых, не удастся его уговорить, а в-третьих, это слишком опасно для всех троих, и она на такое никогда не пойдет. Все эти причины как-то плохо увязывались между собой и только укрепили мои подозрения, что она говорит неправду.

Когда я ее спросил, в чем опасность, она еще пуще разволновалась. Ее племянник, сказала она, нелегал, только теперь она уже называла его не племянником, а гостем. Для него выйти на улицу значит подвергнуть себя риску быть арестованным, а ей и сыну это может грозить депортацией, так как ее муж умер и теперь некому дать взятку полиции.

Когда я предложил нанести визит ее мальчику, она отказалась со словами, что это может поставить меня под удар как врача и что, давая мне свой адрес, она подвергает опасности себя и своих близких.

Я поинтересовался, где находятся родители мальчика, и она ответила, что, насколько она его поняла, обоих нет в живых. Сначала отец убил мать, а позже уже сам был похоронен с воинскими почестями. Отсюда подавленное состояние мальчика. Когда я спросил, почему она так плохо понимает своего племянника, она сказала, что в состоянии помрачения он говорит только по-русски. И тут же вытащила из сумочки двести евро на рецепт. Когда я отказался взять эти деньги и выписать рецепт, она вскрикнула в отчаянии и опрометью бросилась вниз по лестнице.

Я навел справки в мечети. Кажется, никто не знает эту странную женщину. Как человек, верящий, что все в этом мире не случайно, и как противник любых актов террора, я считаю своим долгом донести эти факты до властей, так как подозреваю, что эта женщина укрывает нежелательного и потенциально опасного человека».

— Тебя, Гюнтер, пока все устраивает? — полюбопытствовал Мор, жадно поедая его своими глазками. — Идея в целом ясна?

— Это полный отчет? — спросил Бахман.

— Сокращенный. Полный отчет слишком длинный.

— Я могу его посмотреть?

— Защита информатора, Гюнтер, защита информатора.

Доктор Отто Келлер как будто не слушал. Наверно, считал, что разговор не предназначен для его ушей. Как многие в этой профессии, он был юристом, и его жизненная позиция сводилась к тому, чтобы швырять в лицо своим подчиненным свод законов, единственное известное ему оружие, отчего последние были не в восторге.

Отчет № 2

Отрывок из отчета, составленного агентом [имя опущено] Федеральной криминалистической службы по просьбе отдела по защите конституции:

«Было отдано приказание идентифицировать турецкого боксера, чемпиона в тяжелом весе, имеющего вид на жительство, но не гражданина, чей отец умер, а мать отвечала описанию информатора. Расследование вывело на след Мелика Октая, двадцати лет, известного по кличке Большой Мелик. Мелик Октай является действующим чемпионом в тяжелом весе и капитаном спортивной ассоциации „Турецкие тигры“. На фотографиях в гимнастическом зале мусульманского спортивного центра „Альтона“ Большой Мелик изображен с черной траурной лентой, прикрепленной к боксерским трусам. Мелик Октай — сын турецких иммигрантов Гюля и Лейлы. Гюль Октай умер в 2007 году и по традиции был похоронен на мусульманском кладбище в гамбургском районе Бергедорф. Мелик и его мать-вдова проживают в собственном доме № 26 по улице Хайдеринг в Гамбурге».