Настоящее сокровище - Сьюзен Симмонс Страница 28

— По-моему, его родители… или мать были иностранцами, — продолжал Роджер.

— Уверяю тебя, это не так. — В детстве Сильвия была примерной ученицей и прекрасно знала родословную Стормов. — Да будет тебе известно, его мать была младшей дочерью герцога Каррона.

— Дочь этого чертова герцога. Да-а…

Сегодня Сильвия была расположена поучать Роджера.

— Митчелл Сторм может проследить свою родословную больше чем на тысячу лет, вплоть до древних правителей этих островов. Так что говорить, будто он не имеет отношения к этому поместью, по меньшей мере смешно.

— Но ведет он себя как настоящий чужак.

— Он ведет себя как человек, который много путешествовал и жил в самых отдаленных уголках земли.

— Он нецивилизованный человек.

— Он образованный, культурный, эрудированный и знает как минимум шесть языков. — Она отпила глоток целительного шерри. — Я думаю, его знания значительно обширнее тех, что ты успел почерпнуть в Кембридже, до того как тебя вышвырнули оттуда.

Лицо Роджера, отличавшееся правильностью черт, слегка изменилось в цвете; была ли то краска стыда или злости, или того и другого вместе — Сильвия не знала.

— Все это было так давно, Сильвия!

— У меня отличная память, ты прекрасно знаешь это, — многозначительно проговорила она, давая Роджеру понять, что помнит все его проделки, включая и те, о которых он сам предпочел бы забыть. Или уже забыл.

Сильвия наслаждалась своей властью над Роджером и умела заставить его быть послушным. Опасаясь нажить себе неприятности, Роджер был вынужденно любезен с мачехой, которая обожала властвовать над мужчинами.

И над женщинами.

Роджер вдруг взял тон, которого она не выносила и который узнавала мгновенно:

— Я ведь тоже могу припомнить кое-какие факты из твоей биографии, о которых ты предпочла бы забыть, мачеха.

— Веди себя прилично, Роджер, — невозмутимо проговорила Сильвия.

Она ненавидела слово «мачеха», и он прекрасно знал об этом.

Роджер расхохотался, и ей не понравился его смех.

— Например, я знаю, что, несмотря на все твои растительные припарки и притирки, несмотря на прекрасно сохранившуюся фигуру — а это я лично могу подтвердить… — он приблизился к ее креслу, склонился над ним и коснулся рукой ее груди, сильно выступавшей из декольте вечернего платья, — …так вот, несмотря на все твои усилия, я знаю наверняка, что тебе уже пятьдесят пять лет.

— Ты не смеешь, Роджер! — закричала она так, словно он ранил ее в самое сердце.

Правда заключалась в том, что ей уже исполнилось шестьдесят три, но этого не знал даже Роджер.

— Не надо было напоминать мне про Кембридж, — с язвительной улыбкой сказал он.

— Прости меня. — Сильвия всегда знала, когда следует отступить и извиниться.

— Извинение принято, — снисходительно усмехнулся Роджер. — Но не кажется ли тебе странным одно обстоятельство?

— Какое?

— Сторм приглашает нас к себе в гости, а сам уезжает на две недели в Штаты.

На искусно подкрашенном лице Сильвии появилась улыбка Моны Лизы.

— Может быть, это и странно.

— Ты как-то слишком великодушна… — Роджер запнулся на секунду, потом хлопнул ладонью по спинке кресла. — До чего ж ты хитра, Сильвия!

— Не понимаю, о чем ты, — проворковала женщина. Сильвия Форбс в совершенстве овладела искусством лжи еще задолго до того, как встретила последнего мистера Форбса и стала второй миссис Форбс.

В юности она была просто крошкой Руби Мур — иногда актрисой, иногда исполнительницей экзотических танцев, иногда… о, иногда она соглашалась на все.

— Митчелл Сторм и не думал приглашать нас к себе с визитом, так? — Роджера только сейчас осенила мысль о подобной возможности.

— Он пригласил нас, но в неопределенных выражениях, — попыталась выкрутиться Сильвия.

— Ты рассчитываешь, что хозяин замка, обнаружив по возвращении незваных гостей, будет настолько потрясен твоим нахальством, что не посмеет вышвырнуть нас на все четыре стороны и предложит остаться?

— Главное — сохранять хладнокровие, Роджер. Роджер обошел кресло, в котором сидела мачеха, ивстал перед ней.

— Что ты затеяла, Сильвия?

— Я просто пытаюсь найти место, где можно было бы спрятаться от лондонской жары.

— И в то время как сливки лондонского общества собираются в Каусе… [8]

— Мы же решили не ехать в Каус этим летом. Моей коже не пойдет на пользу такое обилие солнца, ветра и воды. Мы решили развлечься охотой в Шотландии: ведь до начала охотничьего сезона осталось совсем немного. — Казалось, она репетирует свой ответ на вопрос, почему она оказалась в Шотландии, если кому-нибудь вздумается поинтересоваться этим.

— Я не верю тебе ни на йоту, — пробормотал Роджер; он опять обошел ее кресло и, наклонившись, просунул руку в вырез ее декольте.

— Прекрати! — Она шлепнула его по руке. Он похотливо засмеялся:

— Почему?

— Я не люблю, когда меня лапают. Он засмеялся еще громче:

— Еще как любишь. Ты просто обожаешь, когда я это делаю.

Она решила не затевать новый спор.

— Нас могут увидеть.

— Слуги не войдут, пока мы не позовем их. Входить без стука они не приучены.

— Надин…

— Надин всегда опаздывает к обеду.

— Я не это имела в виду, — сказала Сильвия, отбрасывая его дерзкие руки. Будучи замужем за мистером Форбсом, Сильвия воспитывала падчерицу Роджера, Надин.

Ох уж это замужество! Ее родство с Роджером не было кровным. Она просто вышла замуж за его отца много лет спустя после смерти его первой жены. Сейчас пасынку было уже сорок лет.

— А что ты имела в виду? — спросил Роджер, наморщив лоб.

— Она молода, красива и…

— И глупа, — закончил он, залпом допивая рюмку и снова наполняя ее. — Мать Надин была такой же, когда я женился на ней: нежной, любящей и глупой. Очевидно, это их фамильное качество.

— Я бы назвала это наивностью или неопытностью. Но Роджера не интересовали филологические изыскания мачехи.

— Так в какой связи ты упомянула Надин? Сильвия по обыкновению ответила уклончиво:

— У Митчелла Сторма есть все. Или почти все. Ему недостает только денег и хорошей жены.

— Всего-то? — усмехнулся Роджер.

— Вот почему он уехал в Америку.

— За женой?

— О Господи, нет, конечно. Он поехал искать свои деньги.